Нормандский квест. Почему отвод войск ради встречи с Путиным – пустая трата времени

На этой неделе стало известно о том, что саммит "нормандской четверки" пройдет в Париже 9 декабря. Президент Франции Эммануэль Макрон подчеркнул, что Украина выполнила все необходимые условия для того, чтобы встреча состоялась. Эту информацию подтвердили и в правительстве Германии.

Ранее по итогам заседания трехсторонней контактной группы (ТКГ) в Минске Дарья Олифер, пресс-секретарь Леонида Кучмы заявила, что все препятствия на пути к встрече в нормандском формате на высшем уровне сняты. По ее словам, разведение сил в районе Золотого, Петровского и Станицы Луганской стало последним шагом в этом направлении.

Впрочем, в Кремле информацию о встрече 9 декабря все еще не комментируют, а слова Бориса Грызлова, представителя РФ в Минске, не дают особенного повода для оптимизма. Помимо призыва пролонгировать закон об особом статусе Донбасса и начать диалог с представителями "ЛДНР" о поправках к нему, россиянин настаивает на том, что для "полноценного введения особого статуса Донбасса" его необходимо закрепить в Конституции. Такое требование претендует на статус дополнительного и трудно преодолимого препятствия, если вспомнить о том, что Владимир Зеленский не далее как в августе убеждал Владимира Путина, что нет причин для закрепления особого статуса в Основном законе страны.

Нетрудно предположить, что если договоренности в этом вопросе не будут достигнуты, то никакой очередной "Нормандии" просто не случится. Москва повторит свои мантры про то, что "встреча ради встречи", без тщательной подготовки, "не принесет пользу". Кремлевский пресс-секретарь Дмитрий Песков именно так объяснял позицию своего шефа, когда речь шла о перспективах встречи двух президентов. Иными словами, в России в любой момент могут нажать на тормоз и остановить процесс, на который в Киеве (и не только в Киеве) возлагают большие надежды.

Если в Кремле опять заявят о том, что встреча будет возможна лишь "в случае крайней необходимости", то начатый процесс разведения войск окажется попросту бессмысленным. Поскольку к "Нормандии", ради которой он затевался, – не приведет. Отсутствие вменяемого вектора для всех этих "телодвижений" чем-то напоминает концовку книги Тома Маккарти Reminder ("Когда я был настоящим"), опубликованной несколько лет назад. Там в финале, когда главный герой как бы улетает на самолете, звучит диалог:

– Куда мы направляемся?
– Направляемся? Никуда. Продолжайте вот так, и все.
– Как – вот так?
– Поворачивать назад, потом поворачивать вперед. Потом снова поворачивать назад. Вот как сейчас…

Читайте также: Развод с Нормандией. Почему отвод войск не решит проблем на Донбассе

Имитация процесса, в сущности, подменяет его цель.

Судя по реакции на процесс со стороны международных институций, непонимание того, что, собственно, делается и ради чего, присуще и тем, кто пытается "помирить" Украину и Россию. Что в действительности могут означать слова спецпредставителя ОБСЕ в ТКГ Мартина Сайдика, сказанные в Минске: "Я призываю стороны и далее с полной ответственностью отнестись к выполнению обязательств, предусмотренных рамочным решением ТКГ о разведении сил и средств. Это является важным фактором для укрепления взаимного доверия с целью мирного решения конфликта на востоке Украины"? "Пилите, Шура, пилите"?

Мы можем сколько угодно говорить о разведении войск, но это не дает никаких гарантий, если "дорожная карта" по Донбассу не подписана теми сторонами, от которых реально зависит прекращение войны. А она пока что не подписана. И даже то, что называется "Минском-2", имеет разные трактовки у Киева и Москвы. Именно поэтому он никогда и не был выполнен. В этом смысле мертвым было и все соглашение в целом, и тот пункт об отведении тяжелого вооружения, который казался в тактическом плане краеугольным. Ничего не работало. А "международная общественность" продолжала сеять призывы и выражать "глубокую озабоченность" по поводу нарушения режима прекращения огня и использования тяжелых вооружений. Как это делал, например, Совбез ООН в июне минувшего года. Добавляя к этим откровенно беспомощным фразам слова "поддержки суверенитета и независимости Украины". Все уже было. В том числе бесполезность.

"Есть ли у вас план, мистер Фикс?" – хочется спросить наших западных партнеров. Есть ли у вас план, который бы Путин не растоптал, как окурок, в любое удобное для него время? Пока что ситуация выглядит так, что его либо нет, либо он стоит не дороже бумаги, на которой написан. И Украине приходится выполнять обязательства, которые ни к чему не ведут. Но за которые приходится платить очень высокую цену.

Иллюзорность нормандских перспектив в деле отведения войск – безусловный риск. Но она не единственная. Есть еще одно обстоятельство, выхолащивающее смысл разведения: жертвы. Украинские военные продолжают гибнуть и получать ранения от обстрелов боевиков "ЛДНР".

Не только вдоль всей линии фронта, но даже в местах, где по логике вещей должно царить затишье. Горькая недавняя новость – потери среди личного состава 128-й горно-штурмовой бригады ВСУ вблизи села Новогнатовка. Одна из двух запущенных противотанковых управляемых ракет попала грузовик с украинскими бойцами. Инцидент произошел в нескольких километрах от Богдановки, где накануне началось разведение войск. И нет никаких гарантий, что подобного не повторится впредь.

Читайте также: Математика мира. Мустафа Джемилев: "Формула Штайнмайера" унизительная и неприемлемая для Украины"

Попытка заполучить мир на любых условиях (безусловно, поощряемая Западом) вынуждает Банковую закрывать глаза на происходящее и выдавать желаемое за действительное. В недавнем интервью, записанном за рулем автомобиля Tesla, Владимир Зеленский утверждал, что войска на фронте разводят согласно плану, тихо, мирно, и никакого обострения нет. Это, мягко говоря, сильное преувеличение. Как замечает военный эксперт Алексей Арестович, "в районе разведения войск на востоке Украины стоит такая стрельба, что многие, если бы услышали и увидели, что там творится, то были бы шокированы".

Слишком оптимистичную подачу информации представителями власти можно было бы счесть за тактический ход. Мол, чтобы не разрушить на корню планы по мирному урегулированию конфликта и не дать повода для упреков Брюсселю и для обвинений Москве, мы будем делать вид, что все находится под контролем. Дело движется в правильном направлении. Ну, а уж если что-то не получится, тогда – куда уж деваться – будут задействованы планы "Б" или "В". Первый – привлечение миротворцев ООН. Второй – заморозка конфликта. Но на нынешней стадии мы пытаемся сделать максимум для того, чтобы для людей вблизи линии фронта наступил долгожданный мир. Например, Сергей Сивохо, советник секретаря Совета нацбезопасности и обороны по вопросам реинтеграции и восстановления Донбасса, написал накануне разведения войск в Петровском: "Даст Б-г, завтра все пройдет без осложнений, и мы сделаем еще один шаг на пути к миру!"

Таким образом, тезис о том, что главное – забота о людях (в конце концов, мир же – это для них, правильно?), приобретает специфическое звучание. Его, например, исповедовал еще военный теоретик Дэвид Голула, написавший знаменитую работу "Умиротворение Алжира". Ситуация Алжирской войны в 1950-х была несколько иной, чем то, что мы сейчас наблюдаем на Донбассе. Но, тем не менее, подход, который впоследствии стал известен как "ориентированный на население", – это то, что роднит ту давнюю историю с позицией нынешней украинской власти. По Галуле, цель контрповстанческих операций – местные жители, а не захват территорий. Зеленский, вероятно, мог бы подписаться под такой формулой. Разговор о человеческом факторе – конек нашего президента. Освобождение украинских пленных – важнее всего. Тем, кто живет возле линии фронта, необходимо как можно скорее принести мир. В "республиках" находятся "наши люди", и их нужно вернуть.

С этими тезисами трудно спорить. Разве что последний может вызвать некоторое сомнение, когда вспоминаешь о социологическом исследовании, проведенном недавно Украинским институтом будущего и "Зеркалом недели. Украина" с помощью компании "Нью Имидж Маркетинг Групп".

Оказывается, у "наших людей" из ОРДЛО наибольшим доверием пользуются Владимир Путин и российский пропагандист Владимир Соловьев. А Владимир Зеленский находится в самом конце двадцатки, уступая даже Жириновскому и Медведчуку. Более половины тамошних "наших людей" считают, что территории, на которых они проживают, должны стать частью России. А еще более 13% – "частью России, но с особым статусом". При этом некоторые из них хотят победы "над украинскими фашистами/укропами", над нацистами и нацизмом – в общем, над Украиной.

Есть ли перспективы, что в обозримом будущем эта статистика изменится, сказать трудно. В "Умиротворении Алжира" Дэвид Галула приводит занимательный факт из своей практики. Прислушавшись к рекомендациям психологов, он однажды провел собрание жителей, на котором прочитал лекции о гигиене, осуждении Кораном военных действий и военных успехах французских войск. "Разговор с гориллами в зоопарке, – вспоминал позже Галула, – принес бы больше результатов. Я потерял свое лицо – вот и весь результат".

Но даже если оставить в покое эту чашу весов с "нашими людьми", то все равно заметно, что "гуманистический фактор" в формуле конфликта выписан с изрядным использованием заповедей из оруэлловского "Скотного двора": "Некоторые животные более равны, чем другие". То есть там, где речь идет о жертвах, ценность тех, кто на переднем крае защищает Украину, оказывается ниже, чем тех, кто живет у линии фронта или находится в плену.

К мирным инициативам Владимира Зеленского, безусловно, следует относиться с должным уважением. Однако нельзя не заметить, что сам его план весьма уязвим с точки зрения перспектив нормандского формата – в том, что Путин уйдет с Донбасса, не верят даже более-менее информированные иностранцы (например, экс-посол США в Украине Стивен Пайфер). В военном плане он тоже ничего не дает Украине. Как считает военный эксперт Олег Жданов, мы теряем контроль над территорией. И он же указывает на самую откровенную из всех ахиллесовых пят складывающейся ситуации – никуда не исчезающей угрозе, нависшей над головами защитников страны. "Безопасности для наших военнослужащих мы не получим, – говорит Жданов. – Почему? Потому что отступление на один-два километра – это предотвращение обстрела наших позиций из стрелкового оружия. Я напомню... миномет калибра 82 мм бьет на четыре километра, 120 мм – на семь километров". Иными словами, одна из важных целей разведения войск – сохранение жизней наших воинов – остается недостижимой. Вопрос: не слишком ли большую цену Украина платит за то, чтобы призрак нормандского формата забрезжил на горизонте? Без каких-либо гарантий того, что он материализуется в реальные решения, спасительные для страны.