Письмо генералов, Макрон и Ле Пен. Грозит ли Франции военный переворот или разворот вправо?

Генералы, идущие в политику, не такая уж редкость. Политиков, идущих в генералы, гораздо меньше. Они предпочитают либо оставаться ефрейторами, либо норовят пришить себе погоны генералиссимуса.

Тем не менее, заявление Мартинеса наделало достаточно много шума. Что это еще за фокусы? Это новый де Голль? Это будущий Пиночет? Или кто-то вроде российского генерала Лебедя образца 1996 года, с которым можно будет расплатиться какой-нибудь синекурой вроде поста генсека по обороне и национальной безопасности? Против кого он играет? Против Эмманюэля или Марин Ле Пен?

Не сказать, чтобы французские СМИ стали носиться с этой новостью, как дурень со ступой, но и откреститься от нее тоже было невозможно. Генерал сообщил о своих претензиях на Елисейский дворец после двух открытых писем, подписанных военными. 

Первое, под которым стояли фамилии двадцати генералов-отставников (и 800 высших офицеров армии, жандармерии и полиции, в том числе действующих), было опубликовано в символический день – 21 апреля. Ровно за 60 лет до этого произошел так называемый "путч генералов" в Алжире. Тогда побудительным мотивом послужило то, что президент де Голль отступил от позиции, декларируемой им в начале своего триумфального возвращения во власть: "Алжир — французская земля отныне и навсегда".

Генералы песчаных карьер. Алжир, 60 лет назад

Неспособность французской армии справиться с алжирским Фронтом национального освобождения (ФНО), вступивший в свои права экономический кризис, а также усталость французского общества от войны склонили прагматика де Голля к уходу из северной Африки.

Высшие армейские чины сочли легендарного правителя предателем.

Во-первых, он стал президентом страны в 1959-м во многом благодаря их поддержке. А во-вторых, в Алжире оставалась около полутора миллионов соотечественников-переселенцев, безопасность которых никто не мог гарантировать, если колония отправится в самостоятельное плавание во главе с лидерами ФНО. Один из четырех генералов-путчистов, Морис Шалль, кроме того, опасался за жизнь мусульманских харки – тех, кто служил во французской армии и также боролся с ФНО. Его опасения, как выяснилось позже, были не напрасны: многие лоялисты были убиты в 1962 году, когда после июльского референдума, на котором алжирцы проголосовали за независимость, Париж официально "дал вольную" своей колонии. Примерно миллиону французов пришлось в спешном порядке репатриироваться. 

Желая повернуть колесо истории вспять и воспрепятствовать тем драмам, которые грозили разыграться в северной Африке, генералы и отважились на протест. В ответ на проведенный де Голлем в январе 1961-го референдум о самоопределении Алжира военные создали секретную вооруженную организацию – ОАС. А в ночь с 21 на 22 апреля начали операцию по захвату основных объектов в Алжире силами парашютного полка Иностранного легиона. Дворец генерал-губернатора, мэрия и аэропорт были заняты. Но успех этой авантюры определялся в метрополии, а Франция в целом этот порыв не поддержала.

Более 12 млн человек в знак протеста против действий путчистов объявили всеобщую забастовку, сопровождавшуюся митингами и демонстрациями. Президент Пятой республики ввел в действие статью 16 конституции, предоставившую ему неограниченные права. Путч был жестко подавлен. Двум генералам, Шаллю и Зеллеру, которые сдались практически сразу, дали 15 лет тюрьмы. Еще один, Салан, был приговорен к пожизненному заключению. А четвертый, Жуо – к смертной казни. Все они, однако, были позже амнистированы. А в ноябре 1982-го — восстановлены в кадрах армейского резерва.

Франция, наши дни. Попутчит и перестанет?

Когда в конце апреля 2021 двадцать генералов и несколько сотен военных чинов рангом пониже написали письмо "О возвращении чести и долга в ряды политического класса", их тут же принялись сравнивать с горе-путчистами 1961 года. Комментарии варьировались от язвительных до гневных, требующих для смутьянов наказания. Министр промышленности Аньес Панье-Рунакер, например, пренебрежительно назвала происходящее "призывом к восстанию генералов в шлепанцах".

Медиа не преминули вспомнить афоризм о том, что молодым лейтенантам военные перевороты удаются куда лучше, чем старым генералам. Журналист Томас Легран буквально набросился на генерала Мартинеса в прямом эфире на канале BF MTV.

"Вы говорите в своем тексте: наступит время, когда армия будет вынуждена вмешаться. Так кто будет решать? – восклицал он, и тут же объяснял: — Это не вы! Вам не нужно решать! Вам не нужно говорить! Вы должны заткнуться и подчиняться, это ваша работа!"

Жан-Люк Меланшон, глава "Непокоренной Франции" и вечный неудачник президентских выборов, обратился к прокурору Парижа Реми Хейтцу с ходатайством возбудить уголовное дело, но тот его отклонил.

Макрон пригрозил наказанием.

Зато Марин Ле Пен предложила авторам письма присоединиться к ней в "Битве за Францию" — вполне военный эвфемизм, выбранный лидером ультраправого "Национального объединения" для обозначения президентских выборов – 2022.

Министр обороны Флоранс Парли тут же отреагировала на этот призыв: "Слова мадам Ле Пен отражают ее серьезное непонимание задач, стоящих перед армией – и это не может не вызывать беспокойство, ведь она собирается стать верховным главнокомандующим. Политизация вооруженных сил, предложенная мадам Ле Пен, приведет к ослаблению наших военных инструментов и, как следствие, Франции". Вдобавок госпожа министр предупредила, что подписавшие обращение к президенту будут наказаны за нарушение закона, требующего от них оставаться политически нейтральными. 

Иду на угрозу

Что же такого грозного было в петиции военных чинов, которые, по-видимому, даже сами не вполне предвидели такой ажиотаж? Каких бурь вообще можно ожидать от публикации, которая вначале появилась на скромном по охвату аудитории внутриармейском сайте Place dʼArmes ("Парад"), а затем в еженедельном журнале Valeurs contemporaine ("Современные ценности") – издании, в несколько раз проигрывающим по тиражу ежедневной Le Figaro, рупору умеренно правых, и с 2012-го, когда у ее руля стал Ив де Кердрель, заметно поправевшему даже в сравнении с теми, кто находится в одном политическом спектре с ним?

Оказывается, можно. Механизм – обычный. Огласка точки зрения генералов и их сподвижников в ведущих СМИ заставило общество (по крайней мере, часть его) думать о происшедшем как о чем-то важном и даже, возможно, предвещающем какие-то тектонические сдвиги во французской политике. 

В письме говорилось о смертельной опасности, нависшей над "прекрасной Францией" — развале страны, к которому может привести ненависть на этнически-религиозной почве.

По мнению подписантов, всему виной пресловутый мультикультурализм, который позволил сторонникам радикального ислама, представители которых активно мигрируют в страну, взять под контроль целые районы, а мегаполисы оказываются окруженными кольцом "пригородных банд". Экстремисты насаждают свои средневековые законы, отрезают головы учителям, а правительство, вместо того, чтобы прекратить это, бросает полицию против "желтых жилетов". Чтобы Франция не вверглась в пучину гражданской войны, властям следует действовать бескомпромиссно.

"Дальнейшее попустительство хаосу приведет к внутреннему конфликту с тысячами жертв… Если власти будут проявлять пассивность перед лицом угрозы, действующей армии придется вмешаться и взять на себя защиту нашей государственности и охрану соотечественников", — говорилось в письме генералов. 

Именно последние слова – о том, что "армии придется вмешаться", — и дали, по-видимому, повод сравнить нынешних генералов с путчистами 1961 года. Но на самом деле это даже не параллель, если иметь в виду идеологическую подкладку. Скорее, антитеза.

Да, в обоих случаях, разнесенных по шкале истории на 60 лет, речь о реакции на "чужого". Де Голль понимал: спасти страну можно ценой отказа от Алжира. От "чужих" (территорий, а в конечном счете и людей, живущих на севере Африки) следует отказаться. Его противники-генералы полагали иначе.

Сегодня мы наблюдаем инверсию: генералы требуют избавления страны от "чужих" ради спасения Франции. А Макрон (по крайней мере, по их мнению) так не думает. Если бы протест организовывали люди не почтенной возрастной категории 70+ (застрельщику всего, Кристиану Пикемалю – 79, Антуану Мартинесу – 73), то для иллюстрации своих опасений они вполне могли бы использовать кадры из знаменитого фильма Ридли Скотта, там, где "чужой" разрывает грудную клетку бедняги Кейна изнутри. Но генералам не до визуальности. К тому же, по их мнению, все французы понимают, о чем идет речь. А часть из них поддерживает и взгляд генералов на проблему, и перспективу вмешательства военных в ситуацию.

Отчасти так и есть. Мультикультурализм оборачивается для Франции довольно тяжелыми спазмами. Теракты, отрезания голов – все это есть. Делают ли генералы из мухи слона – об этом можно спорить. Но "муха", безусловно, настоящая. Проблема существует. Беда в том, что у нее нет простых решений.

Легко обвинять Макрона в леволиберализме. Но миграцию организовал не Макрон (по мнению Мартинеса, ситуация в стране начала особенно ухудшаться с приходом к власти социалистов во время президентства Миттерана с 1981 по 1995 год, когда стало возможным воссоединение семей иммигрантов). Да и преступления исламских радикалов потрясали Францию еще до вселения Макрона в Елисейский дворец.

Расстрел сотрудников издания Charlie Hebdo за публикацию карикатур на пророка Мухаммеда родившимися во Франции братьями алжирского происхождения – это январь 2015-го. 130 жертв исламистов в пригороде Парижа Сен-Дени – ноябрь того же года. 100 человек, задавленных террористом на набережной Ниццы, — июль 2016-го.

За две недели до того, как октябре прошлого года в пригороде Парижа был обезглавлен учитель, Макрон заговорил о том, что в стране оформилось параллельное сообщество, которое плюет на французские законы. И предложил ряд мер, которые должны были положить этому конец (обязательное посещение детьми из мусульманских семей государственных детских садов, контроль за частными школами, подготовка имамов исключительно во Франции и т.п.). Таким образом он хотел построить в стране "просвещенный ислам", который бы "жил в мире с республикой, уважал бы принцип отделения церкви от государства и успокоил бы разгоряченные умы". Потом была отрезанная голова и фраза, за которую на президента Франции ополчился не только турецкий лидер Эрдоган: "Во Франции можно критиковать руководителей, президента, богохульствовать и так далее". 

Явления героя

Как раз в преддверии этих событий в стране заговорили о генерале Мартинесе. В конце сентября Хаким Ариф в L"Observateur написал: "Генерал Антуан Мартинес, нужно будет запомнить это имя. Этот высокопоставленный офицер ВВС будет баллотироваться на президентских выборах 2022 года. И будьте осторожны, его кандидатуру, обещает он, "поддержат другие генералы и адмиралы". Так что майская новость о генеральских амбициях – вовсе не новость. 

Когда Патрик Эдери 12 мая разместил на информационном портале Tysol.fr интервью с Мартинесом, то сообщил читателям, что широкой общественности о генерале, родившемся во французском Алжире и служившем в ВВС и разведке, стало известно в 2016-м. Тогда он защищал отставного генерала Пикемаля (фактически, автора нынешнего письма военных чинов), арестованного в Кале за выступление на демонстрации против миграционной политики.

В 2018-м вместе с десятью другими генералами, адмиралом и бывшим министром обороны Мартинес просил Эммануэля Макрона не подписывать Марракешский пакт о миграции, потому что это может представлять собой измену.

Так что можно сказать, у нынешнего претендента в парчовых погонах есть некоторый послужной список в политике. Кроме того, о самих проблемах, которые он ныне поднял на щит, он размышляет довольно давно. В 2017 году он выпустил сборник эссе с интригующим названием "Когда заговорит Великий Немой". Если кто-то думает, что эта книжка про кино эпохи Чарли Чаплина, то он заблуждается. Генерал с 2009 года в статьях, выступлениях, интервью и открытых письмах фиксировал свои мысли по поводу пресловутого мультикультурализма. И, как сказано в анонсе, пришел к выводу, что "драматическая эволюция ситуации во Франции и других странах Европы, по вине политических лидеров, которые не хотят признавать стратегию завоевания ислама, несовместимую с демократией, и которые ведут страну к хаосу, требует, чтобы Великий Немой теперь нарушил свое молчание, чтобы спровоцировать взрыв".

Похоже, что сегодня наконец этот Немой заговорил. Вначале это был хор из голосов многих генералов, а теперь, когда Мартинес объявил о своем походе в президенты, это смахивает на соло. 

В этом смысле даже несколько комичным выглядит замечание Этьена Жирара в L"Express, что Мартинес, "не соответствующий клише грозного солдата, который переборщил со своим послужным списком", рассказывает о своем детстве в Алжире "мирным голосом с красивым певческим акцентом". Точно так же он говорит о лишении гражданства лиц, "виновных в двунациональном правонарушении". 

Генерал привычно оперирует цифрами, из которых соткана угроза. В интервью Патрику Эдери он цитирует данные из отчета Института Монтеня, который, по его словам, "далеко не экстремистский институт". Они свидетельствуют о том, что 30% мусульман, живущих в стране, радикализированы и используют свою религию как инструмент восстания против Франции.

"Эти 30% хотят установить шариат, следовательно, исламский закон, — говорит Мартинес. — 30%! И более 50% считают, что хотят жить со своими традициями, своими обычаями". Зная, что во Франции – самая большая мусульманская община в Европе, насчитывающая свыше 5 млн человек, к цифре можно отнестись по-разному. Примерно 7,5% населения от всей 67-миллионной Франции — это, с одной стороны, не так уж и много. Но с другой — еще 15 лет назад мусульман было всего 2%. И при нынешних демографических темпах еще через 15 лет этот процент может удвоиться. Страшно ли это? По мнению генерала, да. В том же интервью он говорит: "Для Марин Ле Пен ислам совместим с демократией, а для меня — нет. Для меня, если использовать известную фразу: ислам — это исламизм в покое, а исламизм — это ислам в действии". 

Генерал без армии

Казалось бы, быть во Франции правее Марин Ле Пен — это что-то вроде претензии быть святее Папы римского в Ватикане. Но Мартинес играет именно в эту игру, надеясь привлечь на свою сторону тех, для кого и Ле Пен недостаточно радикальна (не говоря уже о Макроне). По крайней мере, сегодня это выглядит так. Есть ли у него шанс? Пожалуй, не больший, чем если бы он вздумал затеять путч. Обвинения в последнем он отвергает, называя подобные происки "нечестной интерпретацией". Он понимает, что новые подписанты письма, пусть даже они измеряются десятками тысяч, погоды не делают.

Даже когда 11 мая появилось второе (анонимное) обращение к президенту на Valeurs contemporaine, которое начиналось упоминанием седьмого куплета "Марсельезы" (того, где про славных предков: "за них отмстить иль следовать за ними!"), а заканчивалось призывом: "Действуйте, дамы и господа… Речь идет о выживании нашей страны, вашей страны", это не так уж фатально изменило общую картину общественной поддержки генеральской идеи. Скрупулезно подсчитав число тех, кто ознакомился с посланием, администрация сайта 20 мая в полдень сообщила: форум прочитали 2 581 136 уникальных посетителей, на которых было зарегистрировано 298 980 подписей. Что с этим делать? Мчаться на выборы? Объявлять путч? 

Личная популярность Мартинеса, особенно на фоне цифр форума, остается на уровне статистической погрешности. В эпоху социальных сетей об этом судить не слишком трудно. Если вы зайдете в его Twitter, то увидите скромную цифру: 7177 читателей. Для сравнения, у Марин Ле Пен их – 2,5 млн, у Макрона – 6,9 млн. В руках Дональда Трампа, которого генерал уважает за стремление поставить интересы Соединенных Штатов на первое место (так должен поступать любой правитель-патриот), Twitter некогда был "оружием массового поражения". Во многом благодаря соцсетям он выиграл выборы 2016 года, потом, правда, был проигрыш Байдену, но там уже свою роль сыграла масса иных обстоятельств. 

Из всей этой арифметики можно вывести лишь одно: Мартинес не столько преисполнен президентских амбиций, сколько намерен изменить расклады в той главной схватке, которая намечается весной следующего года между Макроном и Ле Пен. Возможно, его самое откровенное заявление – то, где он говорит о желании ужесточить программу лидера "Национального объединения", касающуюся миграции. Пожалуй, это бы его вполне устроило. Особенно с оглядкой на то, что Марин Ле Пен – политик, к которому довольно тепло относятся во французской армии.

По словам политолога Бруно Котре из научно-исследовательского центра Science Po в Париже, соцопросы свидетельствуют, что у Марин Ле Пен сторонников в рядах вооруженных сил больше, чем среди гражданских лиц Пятой республики. Если Мартинес вздумает тянуть выборное одеяло на себя, то сможет откусить часть голосов у Ле Пен, чем сыграет на руку Макрону. Вряд ли такой поворот событий устроит его самого – человека, заявлявшего, что "если правление Эммануэля Макрона продлится еще пять лет… Франция окажется в драматической ситуации. У нас очень мало времени, чтобы отреагировать".

О том, насколько сложные наступили времена, говорит и заявление министра внутренних дел Макрона, самого информированного человека во Франции, социалиста Жерара Коломба, который в день своей отставки заявил: "Сегодня мы живем бок о бок, боюсь, что завтра мы будем жить лицом к лицу". Доброго соседства не вышло, того и гляди, оно перейдет в противостояние. 

Макрон же, при всех трудностях и катаклизмах – от COVID-19 до "желтых жилетов" и исламистов, — умудряется удерживать не зашкаливающий, но обнадеживающий рейтинг популярности. Результаты майского исследования общественного мнения, проведенного Ifop для Journal du Dimanche, свидетельствуют, что число довольных его действиями возросло на 3% и достигло показателя 40%. А среди молодежи эти цифры даже выше – 8% и 51%, соответственно. При этом социологи не устают повторять, что его главным конкурентом на предстоящих президентских выборах будет Марин Ле Пен. Добавляя: если, конечно, в ближайшее время не появится еще один серьезный кандидат от консерваторов. Едва ли речь идет о генерале Антуане Мартинесе. 

Основной конкурент Эммануэля Макрона на выборах 2022 — это Марин Ле Пен.

Опросы Ipsos показывают, что поддержка Ле Пен в первом туре может составить 26,5%, а поддержка Макрона — 27%. Во втором туре за Ле Пен могут отдать голоса 44% французов, за действующего президента — 56%.

Исследование Harris Interactive показывает, что если бы выборы проходили сейчас, в первом туре Эммануэль Макрон набрал бы 23-24% голосов, а Марин Ле Пен — 26-27%. Во втором туре Ле Пен получила бы 48% голосов, а Макрон — 52%.

И именно во втором туре генерал Мартинес может помочь Ле Пен, призвав своих сторонников проголосовать за нее.

В письме "двадцати генералов" приводятся слова бельгийского кардинала и философа Дезире-Жозефа Мерсье: "Когда повсюду благоразумие, мужества нигде нет". Однако не очень похоже, что французы сегодня готовы поменять первое на второе и пойти за генералом. Ближайшее время, когда можно будет удостовериться, так это или нет, — июнь: муниципальные выборы во Франции. Если стране нужен будет генерал, она даст ему об этом знать.

Сам же генерал Мартинес, кажется, если и намерен к чему-то призывать сограждан, то не ранее, чем осенью. По крайней мере, в начале этого месяца он говорил: "У нас май, в это время года у французов, несмотря на ситуацию в стране, есть только одна идея: каникулы. Но в начале учебного года, в сентябре/октябре, я думаю, что могут быть определенные возможные движения… Мы посмотрим, что произойдет после начала учебного года". Так, пожалуй, может выражаться синоптик. Но не политик.