От Черной смерти до COVID-19. Как пандемии ускоряют ход истории

В 1377 году арабский ученый и государственный деятель в отставке Ибн Хальдун опубликовал свое знаменитое "Введение в историю". Его цели не были скромными. Широкие исследования и многочисленные путешествия Ибн Хальдуна привели его к выводу, что существуют универсальные законы социальной динамики, и он намеревался с помощью своей книги создать всеобъемлющую теорию человеческой цивилизации.

Наиболее ярким вкладом его "Введения" стала концепция Асабии, или групповой солидарности. Для Ибн Хальдуна базовым шаблоном человеческой истории был династический цикл, расцвет и гибель цивилизаций. И Асабия – чувство общей цели и социальной сплочености – была источником силы, которая делала возможными коллективные действия во время фазы развития династии или цивилизации. В свою очередь, успех и процветание вызывали к снижению солидарности, благодаря которой и становился возможным первоначальный расцвет. В результате общество неизбежно развращалось изнутри и слабело.

Ибн Хальдун развил новаторскую теорию исторических изменений, сочетающую социальные и политические вопросы с экономической и демографической динамикой. И, что примечательно, арабский историк оставил в своей теории место и для инфекционных заболеваний. Ибн Хальдун пережил Черную смерть, по некоторым оценкам худшую биологическую катастрофу в человеческой истории. Для арабского историка мор был неотъемлемой частью коллапса цивилизации, но эпидемии были не просто действиями Бога или случайными капризами природы. Они были явлением, поддающимся рациональному объяснению. К примеру, эпидемия могла быть результатом роста населения. И активная цивилизация с хорошим правительством способствует увеличению населения, провоцируя тем самым, как это ни парадоксально, эпидемии инфекционных заболеваний и социальную дезинтеграцию.

Пандемия COVID-19, вызванная появлением нового коронавируса, это не Черная смерть, а Ибн Хальдун, несомненно, не эпидемиолог. Но точно так же, как во время падении Берлинской стены или разрушении башен близнецов 11 сентября 2001 года, сейчас в воздухе витает безошибочное ощущение, что мы переживаем нечто эпохальное. В такие времена люди неизбежно обращаются к прошлому в поисках закономерностей. И находят ответы не только в медицине и экономических моделях. История также может объяснить причины возникновения пандемии COVID-19 и рассказать, чем это все закончится.

ВЫНОСИТЕ СВОИХ МЕРТВЕЦОВ. Во время Великой эпидемии чумы в Лондоне погиб каждый пятый житель города

На протяжении всей истории эпидемии всегда были сочетанием случайности и структуры общества. Они связаны со случайностью, поскольку, могут возникать, когда патогенные микроорганизмы – вирусы, бактерии, простейшие – переходят от одного вида к другому, когда случайные генетические мутации вслепую улучшают контагиозность или вирулентность микроорганизма, или когда случайные взаимодействия между группами людей выстраиваются особым образом, способствуя быстрому распространению инфекции.

Такие биологические потрясения были источником дестабилизации на протяжении всей истории человечества. Инфекции разрушали империи, опустошали экономики и истребляли целые популяции. И когда эпидемии совпадают во времени или вызывают сопутствующие кризисы – климатические, политические, монетарные или военные – они становятся поворотными точками в истории.

Однако, при рассмотрении эпидемий в исторической перспективе они выглядят куда менее хаотичными событиями. Они рифмуются и имеют объективные причины возникновения. В некотором смысле, каждый век получает те инфекционные заболевания, которые заслуживает – в экологическом, а не моральном смысле. Все многообразие человеческих инфекций является продуктом экологии и эвалюции. Существует около 300-400 основных патогенов, вызывающих заболевания у людей. По сравнению с шимпанзе, нашим ближайшим выжившим родственником, человеческие патогены более многочисленные, опасные и сконцентрированные на нашей эксплуатации. Отличия человеческих патогенов – это результат отличия нашей истории. Результат того, как мы меняли экологические условия на Земле, сделав себя необычайно привлекательными хозяевами для различных паразитов.

Экологический взгляд на инфекционные болезни был сформулирован и популяризирован в 70-х годах 20 века великим историком Уильямом Макниллом. С того времени мы узнали много нового об эволюционном происхождении болезней человека, но его концепция все еще сохраняет актуальность. Например, причина, по которой у человека существует так много инфекционных желудочно-кишечных заболеваний, заключается в том, что около 12 тыс. лет назад мы начали жить в постоянных поселениях в окружении своих собственных отходов. Стоит вспомнить и отходы домашних животных, полные патогенов, передающихся фекально-оральным способом. Причина, по которой у человека есть так много респираторных заболеваний – это огромная популяция и высокая плотность проживания, которые способствуют распространению патогенов, чья стратегия заключается в перемещении из легких в легкие. Сперва в Европе и Азии, а затем и в Америке, первые попытки глобализации сводили разные популяции людей и их патогены вместе, часто вызывая катастрофические последствия.

Важно

Рукотворный или нет? Все, что известно о происхождении коронавируса SARS-Cov-2

На протяжении всей известной истории моры и болезни были источником дестабилизации человеческих отношений. Во время пандемии COVID-19 стоит напомнить самим себе о масштабах некоторых других подобных событий. В 14 веке пандемия бубонной чумы прошла через Ближний Восток, Европу, побывала во многих частях Африки, уничтожив половину населения обоих континентов. Затем чума возвращалась – раз или два в поколение. Бубонная чума – явление исключительное, но другие болезни, такие как оспа, корь, грипп, желтая лихорадка и малярия становили причинами чрезвычайных опустошений. И COVID-19, конечно же, меркнет в сравнении с этими монстрами истории.

Домодерные пандемии были опустошительными, поскольку доиндустриальные общества были особенно уязвимы к кризисам смертности и их демографическим последствиям. Они были одинаково бедны, а люди, находящиеся на грани выживания, более подвержены инфекционным заболеваниям. Кроме того, в отсутствие теоретических знаний о микроорганизмах существовало не так много полезных с медицинской точки зрения способов борьбы с эпидемией и лечения инфекционных заболеваний.

В результате, даже экономически развитые общества до 18 века были почти полностью неспособны смягчить последствия эпидемических заболеваний. Но они могли быстро оправиться от непредсказуемых и неизбежых кризисов смертности. Римская империя пережила серьезную пандемию, предположительно, оспы в 160-х годах во время правления Маркуса Аврелия. Это не стало концом империи, просуществовавшей еще четыре столетия. То же можно сказать и о пандемии бубонной чумы в 17 веке, которая пришлась на эпоху "глобального кризиса", ставшей плавильным котлом для следующего периода в истории – Нового времени.

ОСПЕННЫЙ БАРАК. Эта гравюра на дереве изображает одну из палат госпиталя, построенного для больных оспой во время эпидемии 1870-1871 годов

Контроль над инфекционными заболеваниями – отличительный признак модернизации. Знания, технологии, правила и практики защитили человечество от наиболее разрушительных эпидемий, которые долгое время оставались неотъемлемой частью нашей истории.

Во-первых, начиная с 18 века, мы избавились от экстремальных случаев смертности. Развитие сельского хозяйства и государственная политика сократили масштабы и интенсивность голода, вариоляция и вакцинация избавили мир от худших последствий оспы, использование карантина позволило останавливать эпидемии. Даже в те времена, когда большинство людей все еще погибали от инфекционных заболеваний, развитые страны могли смягчать последствия экстремальных случаев смертности. Это, вероятно, факт, что ни одно модернизированное общество ни разу не переживало событие, похожее на Черную смерть. Конечно, нет гарантий, что такое событие никогда не повторится вновь, несколько сотен лет – слишком маленький промежуток времени, чтобы быть полностью уверенными в этом. Но можно говорить о некой закономерности, предполагающей, что у нас есть достаточно возможностей – как фармацевтических, так и организационных – чтобы не допустить подобной эскалации смертности.

Во-вторых, начиная с конца 19 века инфекционные заболевания начали уступать лидерство по уровню смертности сердечно-сосудистым и раковым заболеваниям. И если еще в 1900 году большинство жителей США умирали именно от инфекционных болезней, в 20 веке ситуация резко изменилась. Причин тому было много. Лучшее питание, гигиена и санитария, разнообразные вакцины и антибиотики составляют современный арсенал оружия для борьбы с инфекционными заболеваниями. Быть современным человеком в развитом мире означает жить без постоянного страха умереть от инфекции (хотя стоит напомнить самим себе, что диарея, малярия, туберкулез все еще опустошают слабо развитые общества, к нашему общему стыду). О чуме и оспе никто даже не вспоминает. Пока.

Но даже в случае развитых стран будет более корректным сказать, что инфекционные заболевания удалось взять под контроль, но не победить. Это угроза, которая никогда не исчезнет полностью. И, описывая историю патогенных микроорганизмов, стоит вспомнить термин "антропоцен", означающий эпоху господства человека на планете. Антропоцен сопряжен с постоянными попытками человека дезинфицировать Землю – сделать ее более комфортной для проживания людей.

Наша искусственная окружающая среда, обращение с продуктами питания, водой и отходами, наши физические процедуры и химические режимы – они все направлены на борьбу с микроорганизмами. Такой образ жизни создает интенсивное компенсационное давление. Население мира приближается к 8 миллиардам. Мы больше, чем когда-либо, покушаемся на места обитания диких животных, которые являются потенциальными источниками новых болезней. Мы взаимосвязаны друг с другом сильнее, чем когда-либо. Точек контакта между нашим видом и нашими возможными паразитами больше, чем когда-либо. Стимул для микроорганизмов использовать людей в качестве хозяев никогда не был таким сильным, как сейчас.

Важно

Использовать не по назначению. Ученые рассказали, какие лекарства могут помочь от коронавируса

ВАМ ТУТ НЕ РАДЫ. В 1858 году разгневанная толпа сожгла дотла каратинный госпиталь в Нью-Йорке, который, как считалось, был причиной нескольких эпидемий желтой лихорадки

Парадоксально, но в Антропоцене ускорилось появление новых инфекционных заболеваний. Большинство из них оказались эфемерными угрозами и были быстро взяты под контроль. Но даже с развитой биомедициной и системой здравоохранения, в нашей броне есть бреши, которые делают нас уязвимыми.

ВИЧ – дьявольски терпеливый ретровирус, которй возник и распространился по всему миру с разрушительным эффектом. Грипп – вирус-оборотень, чей геном и природные очаги заболевания, делают его крайне опасным противником.

И, конечно же, одну из наиболее очевидных угроз для здоровья человека представляет семейство коронавирусов. Эксперты говорили об этом уже более десяти лет, но внимание на их пророчества обратили, по понятным причинам, лишь сейчас. Новый коронавирус обладает всеми нужными свойствами для распространения свойствами. Это респираторный вирус с длительным инкубационным периодом, хитрым способом заражения и бессимптомным переносом. Он очень заразен и от него нет вакцины. Из этого можно сделать вывод, что мы заслужили эту пандемию. Не с моральной, конечно же, а с экологической точки зрения.

Теперь мы страдаем от последствий, большая часть из которых все еще неизвестна. И, как историк эпидемий, я нашел наиболее интересными не параллели между этой пандемией и предыдущими, а отличия. Честно говоря, вирулентность патогена могла быть намного хуже, и, возможно, следующий – а он точно будет – окажется хуже. Но уже ясно, что эта болезнь, летальность которой намного ниже, чем у тех, что вызывали великие пандемии прошлого, будет иметь серьезные последствия.

Новая болезнь бьет в самое сердце нашего взаимозависимого глобального мира. Коронавирус вызвал первую пандемию в эпоху социальных сетей, нашего века культурной и политической поляризации. У этой пандемии есть своя собственная эстетика, своя атмосфера.

Это совершенной новый экономический вызов. Наши сверхэффективные рынки труда, зависящие от временной/проектной занятости, наши длинные, сложные, работающие как часы цепочки поставок, наша закредитованная экономика с чрезвычайной чувствительностью к потребительскому, корпоративному и государственному долгу – ничего из этого не было готово к хаосу, который создала пандемия COVID-19.

Иногда пандемии просто ускоряют историю или раскрывают направление, в котором мы и так уже двигались, но иногда они полностью меняют траекторию развития человеческого общества. В третьем веке Римская империя пережила эпидемию, известную как Чума Киприана. Она стала частью сложного конституционного и валютного кризиса, который привел к глубоким изменениям римского государства, ослабив его в противостоянии с персами и германскими народами. Однако эти изменения были видны и до вспышки инфекции, которая их лишь ускорила. В свою очередь, Черная смерть была исторической игрой в рулетку: пандемия чумы изменила геополитический порядок совершенно непредсказуемым образом.

Нам понадобятся время и перспектива, чтобы осознать, как пандемия коронавируса изменит наш мир. (Историки, конечно, предпочитают расстояние и перспективу.) Но не будет ошибкой сказать, что мы видим, как наша социальная фабрика начинает трещать по швам. И наша история напоминает нам, что подобные биологические шоки часто совпадали с моментами трансформации, изменений и даже прогресса.

Важно

Главсанврач следит за тобой. Как мир приучают к идее тотальной слежки ради общего блага

Кайл Харпер — историк, профессор классики и письма, автор книги "Судьба Рима: изменение климата, болезни и гибель империи"