"Не бойтесь! Сосед у нас мирный". Что думают об угрозе войны в селах на границе Беларуси и Украины

В Беларусь прибывают российские военные и техника. Официально — для совместных учений, не исключено — что для нападения на Украину. Журналисты Фокуса отправились на границу с Беларусью, чтобы узнать, насколько она защищена и что думают о возможном вторжении с севера жители пограничных сел.

Вокруг снег: чистый, пушистый, немокрый. Накануне он всю ночь падал на севере Украины, температура была около нуля, поэтому вокруг все побелело — дороги, поля, деревья, как в сказочном мире Нарнии. Мы остановились на пути в пограничный пропускной пункт "Новые Яриловичи". Он находится в 230 км от Киева, в Черниговской области, на границе с Беларусью. Погода тихая, безветренная. Лишь где-то вдалеке слышно, как стучит дятел. Решаем, стоит ли ехать в поселок Добрянка по заснеженной дороге, чтобы вдруг не застрять.

До него примерно 13 км. Двигаться нужно по дороге, окруженной лесом. Навигатор показывает центр города – площадь Центральную, ее же пересекает одноименная улица. Она пронизывает весь поселок и упирается в границу с Беларусью.

Увидев вдалеке шлагбаумы, останавливаем машину, дальше пешком. Следов на дороге мало – люди в эту часть села не ходят и не ездят. Неизменны даже таблички со старым названием улицы Центральной – Ленина. Вокруг заброшенные, часто полуразрушенные, деревянные дома, лишь отдельные дома в Добрянке — кирпичные. На обочине — желто-голубой киоск, где когда-то можно было приобрести страховой полис для поездки в другое государство. Подходим поближе и замечаем красно-зелено-белый флаг. Пропускной пункт "Добрянка" находится всего в 10 м от соседнего государства. Здесь Украину и Беларусь разделяет только узкое русло речки Немыльни, по которой проходит граница. Местные говорят, что до распада Советского Союза украинская Добрянка и соседняя белорусская Паддабранка были фактически одним селением, а развал страны сделал жителей соседних домов иностранцами.

Не стоит забывать о влиянии на жителей телевидения — у многих есть российские и белорусские каналы. Людям тяжело разобраться в ситуации

Навстречу, мимо колючей проволоки, с лаем выбегает собака. "Дина, ко мне!" — зовет хранителя границы один из пограничников. Молодой черноволосый парень объясняет: "Добрянка" — пункт местного значения, то есть предназначенный для упрощенного пропуска граждан Украины и граждан сопредельных государств, проживающих в приграничных районах, полностью закрыт из-за карантина. На посту только пограничники.

Возле пункта не только забор, но и кольца из армированной колючей проволоки – егозы. Заметно, что ограждения установлены недавно. Справа и слева между хатами, вдоль реки — тропинка для патрулирования. В крайнем доме, который уже за границей, живет бабушка, но сейчас ее калитка закрыта. За ее хатой стоят такие же. На самом деле местные легко могли бы преодолеть реку, но нарушать государственную границу давно никто не решается.

— Когда есть снежный покров, все следы нарушителей увидеть легко. Пока это только кошки, собаки и зайцы, — уверяют пограничники.

С ностальгией

— Как мне найти главу объединенной территориальной громады Светлану Быцко? — спрашиваю двух женщин на улице. Накануне договорились о встрече.

— Поселкового совета? — удивляется одна из женщин, говорящая с ярким белорусским акцентом. — Так вы нам так и говорите, потому что вашего украинского языка вообще не понимаю. Мне иногда что-то говорят, а я стою – глаза вылупила.

— За парком, налево, – подсказывает другая. – Заметите здание с ремонтом, это оно. Там еще флаг висит.

— Какой? – вырывается у меня случайно.

— Украинский. А какой же? Мы же в Украине живем, это там – Белоруссия, – отвечает другая женщина, пани Ольга.

— Украина нищая стала, — говорит ее соседка. — Аптеки в поселке сейчас нет, лекарства купить негде, надо только в Чернигов ездить. Но если ехать, то только на частном автобусе, государственные к нам не ходят. Раньше в Белоруссию за лекарствами, продуктами, вещами ездили на машинах, велосипедах — до Гомеля от нас 30 км по отличной дороге, до Чернигова — 60 км по ямам. Перейдите границу – все ухоженное: побеленное-покрашенное, земля вся вспаханная, колхозы работают. А у нас дома пустые, есть сгоревшие хаты, работы в поселке нет. Мебельная и швейная фабрики, хлебзавод не работает. Думаете, хорошо ездить за границу деньги зарабатывать? Молодежь уезжает – кто в Польшу, кто в Чехию. А душа у родителей болит: вернется или нет? Как у моего брата – поехала дочка в Чехию, и привезли… в ящике. Так и живем, никто на нас внимания не обращает.

Пока разговариваем, мимо проходит только одна женщина: "Куда, соседка? По картошку?" – уточняет Ольга. Она вспоминает времена, когда в Добрянке было больше 11 тыс. жителей, сейчас нет и трех. Остались в основном пенсионеры. Поэтому многие дома в селе, даже на Центральной, заброшены — люди постарше умерли, молодые — жить не хотят, хаты продают. Как говорят местные, за $2–4 тыс. можно приобрести деревянную дачу в Добрянке. Некоторые дома действительно внешне выглядят вполне прилично и даже нарядно, в некоторых — жить уже невозможно.

— Ягоды, грибы, чистый воздух — хорошо у нас, — говорит Ольга.

— Если б не сосед, – добавляю я.

— Боитесь? — Ольга с полуслова понимает, что я имею в виду Беларусь.

— Не бойтесь! Сосед у нас мирный. Я прожила тут сорок годов, и мы никогда не ругались. У меня на той стороне братья, сестры — всегда нам помогали. А мне пора. Всего доброго. Добивайтесь, чтобы нам аптеку открыли, — говорит местная жительница.

Дальше до магазина мы с пани Ольгой идем вдвоем. Она подчеркивает, что все по-русски говорят, потому что большинство в Добрянке — этнические русские, много старообрядцев. Местные утверждают, что населенный пункт был основан в начале 1700-х годов бежавшими из Российской империи из-за гонений на веру. Потомки староверов живут в Добрянке до сих пор. У них своя церковь Дмитрия Солунского, община, а чужаков они называют "наброды".

– Молодые становятся украинцами. Я русская, муж украинец, наш сын уже украинец, и внуки тоже, – продолжает Ольга.

Важно

Эволюция войны. Как готовится захват Украины и что общего у Донбасса, Приднестровья и Карабаха

Спрашиваю ее, слышали ли местные, что по ту сторону границы стягиваются войска — российские и белорусские. "Вот это не так", — резко реагирует она. Говорит, что ее соседка каждые две недели ездит к родственникам в Беларусь, и даже не хочет подобные разговоры слышать. "Мы же все видим и знаем — тишина там. Нагнетают все, чтобы спичку куда-то вставить. Но не будет этого. Наоборот — Батька [Александр Лукашенко] сказал, чтобы около границы никого не было. А учения устраивают, надо же армию подучить. Они же дружат с россиянами, а мы с ними — уже враги", — смеется Ольга и успокаивает: "Все будет хорошо! Бог не допустит. Хотя всемирная война будет — в Писании написано. Но не сейчас".

На страже

Главу поселка в сельсовете не застали — уехала в соседний населенный пункт по делам. Договариваемся вернуться позже. А пока движемся в Киселевку — еще одно пограничное село. Но дорогу к нему занесло снегом, расчистить не успели. "Как приходит настоящая зима — люди там автономно живут: транспорт не ходит, магазины не работают. Да и жителей там — единицы. Вымирающее село", — объясняет Алексей Шевчук, первый заместитель начальника отдела Пограничной службы "Добрянка". Киселевка расположена вплотную к "Новым Яриловичам", где мы с майором и встретились.

На подъезде к "Новым Яриловичам" всего несколько машин. И все – грузовые. До 2014 года, когда в Украине началась вооруженная агрессия РФ, в этом месте границу пересекали более 5 тыс. человек в сутки, сейчас — не более тысячи. Пограничники объясняют эту статистику не столько идеологическими разногласиями украинцев и белорусов, сколько разгаром эпидемии коронавируса. Сейчас можно ездить только тем, у кого в сопредельных государствах живут близкие родственники. Часто такие люди пересекают границу для покупки товаров в Беларуси — местные считают, что там они дешевле и качественнее.

На территорию пункта мы заходим вместе с испанской журналисткой и японской съемочной группой. Пограничники удивляются такой активности наших коллег. Иностранцев, как и нас, интересует, насколько защищена граница.

"Мы работаем в усиленном режиме, — убеждает майор Шевчук. — Рядом с границей имеются боевые резервы — Национальная гвардия и Вооруженные силы Украины, которые находятся в полной готовности. Если ситуация будет обостряться, они прибудут в сжатые сроки для отражения вооруженного нападения или провокаций". Он указывает: "70% участка отдела Пограничной службы "Добрянка", а это чуть больше 103 км, защищены забором из колючей проволоки, на других установить такой невозможно: во время паводков укрепление может смыть".

— Вы думаете, эти силы будут способны защитить? Чувствуете ли опасность? – спрашивает коллега из Испании.

— Лично я опасности не вижу. В случае агрессии, учитывая характер местности — вокруг болота — понимаем, что массового пересечения границы не будет, — продолжает пограничник. Его слова можно перевести просто: танкам нужна дорога, по земле не пойдут. Военные эксперты ранее объясняли Фокусу: со времен Второй мировой войны возможности для логистического обеспечения наступления не изменились — есть только одна автомобильная дорога, отрезок трассы Е95 от Гомеля до Броваров, потому что все враги СССР были на Западе.

"Поэтому в случае чего пограничники перекрывают дорогу, сдерживают нападение до прибытия подкрепления", —добавляет Алексей Шевчук.

Но особый период на границе с Беларусью еще впереди – на территории соседнего государства Александр Лукашенко анонсировал внеплановые совместные белорусско-российские учения с 10 по 20 февраля — дескать, такова реакция на "действия стран НАТО", в том числе и в Украине.

— С помощью нашей авиации вдоль государственной границы мы не наблюдаем техники, — говорит заместитель начальника отдела Пограничной службы "Добрянка". К тому же, как раньше анонсировалось, учения пройдут на их общей границе – а это в 150 км отсюда. Наличие же или отсутствие техники в белорусской Речице возле Гомеля, о которой говорит разведка, Шевчук вообще не комментирует: "Видим сообщения в медиа".

— А какая провокация может быть? Мы, люди в Испании, не представляем себе, что это может быть! – настаивает журналистка.

— Я вам и не подскажу, – улыбается Шевчук.

Пограничник открывает калитку в заборе, за ней мы видим еще одну тропу для патрулирования. Идем по коридору из стройных березок, вдоль которого протянута тонкая нить — если ее задеть, пограничники получат специальный сигнал и отреагируют. По обеим сторонам тропы — еще территория Украины, но слева нельзя случайно нарушать снежный покров — каждый лишний шаг может быть расценен как попытка нарушения государственной границы. За снежной полосой — забор с колючей проволокой и выкопанный ров. В конце тоннеля внезапно появляются пограничники в маскировочных костюмах и быстро исчезают за деревьями. Ежедневно на патрулирование выдвигаются несколько групп, каждая из которых в среднем проходит более 10 км.

Власть на местах

Возвращаемся в Добрянку в сельсовет. Останавливаемся на площади Центральной, 8. В своем кабинете на втором этаже уже ждет Светлана Быцко. После нескольких часов на границе в ее кабинете кажется слишком жарко.

Светлана – 36-летняя местная жительница. Недавно возглавила Добрянскую объединенную территориальную громаду. В нее вошли двадцать одна деревня, из которых "более-менее заселены" пять. Местные не скрывают, что не все довольны ее работой в громаде, и сама Светлана признает: проблем много, и первая — недостаток финансирования: "Лесхоз, который обеспечивал 50% поступлений в местный бюджет, ликвидировали, поэтому бюджет на 2022 год спрогнозировать сложно. Будут ли у нас средства на медицину, образование и смогут ли местные жители сохранить рабочие места — неизвестно. Мы всегда говорили: нельзя ослаблять пограничные регионы — они должны быть экономически стабильными, чтобы жили люди, которые могут защищать границу и свою землю".

При нападении со стороны Беларуси пограничники перекрывают дорогу, сдерживают его до прибытия подкрепления. Рядом с границей имеются боевые резервы — Нацгвардия и Вооруженные силы Украины

— После начала войны на востоке люди задумались, в какой стране они все-таки живут, — говорит Быцко. — Да, большинство у нас — русскоязычное население, выходцы с территории современной России. В начале войны они совсем не верили, что Россия может напасть, были провокационные настроения. А поскольку подавляющее большинство старшего возраста, они с сожалением вспоминают времена, когда в Советском Союзе поселок развивался, бурлила жизнь. Сейчас люди более-менее понимают, что Украина воюет — и за что, но влияние постсоветского времени остается. И не будем забывать о действии телевидения — у многих, кроме украинских каналов, есть российские и белорусские. И людям сложно разобраться, что лучше: где все славяне вместе жили в союзе, или когда самостоятельно и цены растут. Конечно, кто-то паникует: что будет. Некоторые дальнобойщики рассказывают, что видят передвижения военной техники на дорогах. Мне кажется, если бы должна была быть война, то точно никто бы не бряцал оружием — наступали и все. Но я в это не верю! Как и многие местные не верят, что славяне на славян пойдут".

У Светланы муж и два племянника — пограничники. "Они придают мне уверенность, — убеждает она. — Укрепление границы идет. Возможно, не так быстро, как хотелось. И раньше можно было начать, потому что границы до этого были не защищены". Она убеждена, что миграционный кризис (когда на границе Беларуси и Польши выходцы из стран Азии пытались прорваться в ЕС) был тестом для Украины — как соответствующие службы реагировали на подобные дестабилизационные шаги.

"Мы же на своем месте, как представители власти, можем лишь отражать информационные наступления — проводить разъяснительную работу, просить граждан проявлять бдительность, сообщать о наличии подозрительных лиц или действий".

— Есть ли уверенность, что местные жители при вероятном вторжении будут поддерживать Украину? — решаюсь спросить главу громады.

— Не могу говорить за всех. Но хочу надеяться, что люди научились верить в Украину. Те, кто думают, что за границей лучше, забывают анекдот о собаке, которую кормят хорошо, а лаять не дают, — говорит Светлана Быцко.

Малая родина

В коридоре Светлану уже ждет посетитель Василий. Он — владелец одного из немногих кирпичных домов в Добрянке. И это даже не дом, а дворец. С Василием мы познакомились, когда шли с пропускного пункта. В прошлом он военный летчик. Родился в соседнем селе, потом семья переехала в Добрянку, где отец работал в местной школе, окончил военное училище, потом 21 год жил и служил в российском Челябинске, учил штурманов, в 2010-х вернулся в Украину.

Василий приглашает на чай, просит подождать десять минут у сельсовета. Когда подъезжаем к дому, рассказывает его историю: до 1917 года здесь жил купец Полянский, затем исчез, после этого имение переходило из рук в руки. Так было, пока дом не приобрел Василий, чтобы восстановить.

— Я нашел место на карте, где хотел бы жить. Это моя земля. Никто меня не может понять. Если у человека есть $200 тыс., он не будет ехать в Тмутаракань и вкладывать их в такой дом. А я живу в свое удовольствие, – говорит хозяин. Он подчеркивает, что всегда переживал за судьбу здания, главным образом потому, что в нем в 1980-х годах его жена Ирина работала учительницей.

Угощает чаем. Он травяной, из местных цветов. Секрет букета не разглашает, на вкус — слишком горький. Из сладкого — мед диких пчел и черничное варенье. А еще десерт "Добрянка". Большие конфеты Ирина с особыми чувствами достает из корзины, мол, когда ездят к друзьям, всегда покупают. К друзьям — в российский Челябинск.

— Простые люди и там, и тут не понимают, что творится наверху, — внезапно говорит хозяин. И тут же предупреждает: о политике говорить не желает. Но сам к ней возвращается.

— Жизнь у нас интересная и многогранная. Слом периодов, разделение княжеств, но придет момент, когда объединятся…

— Во что объединяться? — спрашиваю я.

Василий твердо отвечает: "союз", но снова пытается уйти от политики к истории дома "купца Полянского".