Больше не тихая гавань? Территория США как приоритет для Министерства обороны

Десять лет назад председатель Объединенного комитета начальников штабов генерал Мартин Демпси заявил: "Наша родина – больше не безопасное убежище, как раньше". Пять лет спустя, в 2018 году, Национальная оборонная стратегия подтвердила эти слова: "Бесспорно, что территория США больше не представляет из себя безопасного убежищ". Это заявление впоследствии стало лозунгом тех, кто требует переориентироваться на защиту американской территории, и предпосылкой для переосмысления роли Министерства обороны внутри Соединенных Штатов. Но действительно ли Соединенные Штаты утратили неприкосновенный статус?

Фокус перевел статью Бреннана Деверо об изменении приоритетов Пентагона касательно собственной территории.

Утверждение о том, что родина больше не является убежищем, превратилось в вводящую в заблуждение мантру с множеством возможных значений. Сейчас как никогда важно различать целый ряд различных угроз. Сегодня родина вряд ли более уязвима для ракетного удара или наземного вторжения, чем в разгар холодной войны. Однако недавний технологический сдвиг сделал более уязвимой инфраструктуру США, что напрямую влияет на проецирование военной мощи США. Перемещения крупных сил по стране, от защищенных фортов до портов, представляют собой заманчивую цель для любого противника, заинтересованного в подрыве американских вооруженных сил с помощью труднодоступных нетрадиционных или некинетических средств. В то же время новые разрушительные технологии предоставляют противникам инструменты для подрыва американского образа жизни, сея хаос без открытого "нападения" на родину. Именно в этом конкретном контексте Соединенные Штаты больше не являются убежищем.

Это изменение типа угрозы имеет стратегические последствия. Технологическая революция некинетических средств предоставляет враждебным странам новые инструменты для ослабления Соединенных Штатов путем замедления времени военного реагирования на кризисы, внесения хаоса в стабильную экономику и раздувания пламени противоречивых внутренних дискуссий. Иначе говоря, если такие страны, как Россия или Китай, стремятся вытеснить Соединенные Штаты в международной системе, распространение некинетических вариантов дает им возможность победить без боя.

Новый поворот

После того, как США переключились с Ирака и Афганистана на ближайших соперников, таких как Китай и Россия, внимание к защите родины значительно возросло. Хотя "глобальная война с террором" и преподносилась как средство обеспечения безопасности Америки (весьма спорная концепция), ее замысел заключался в том, чтобы противостоять угрозам там, где они зарождаются, играя на чужом поле. Таким образом, этот сдвиг фактически представляет собой отказ от проактивного мышления. Хотя Соединенные Штаты всегда будут поддерживать передовое присутствие с помощью баз и альянсов, работая над присутствием за рубежом, этот новый подход признает уязвимость Америки, что является сменой парадигмы, которая заставляет американских военных адаптироваться к новой реальности.

В этом заключалась суть выступлений генерала Демпси в 2013 году. В отношении конвенциональной угрозы он утверждал, что "даже средние армии теперь имеют межконтинентальные баллистические ракеты". Что касается некинетической сферы, то он подчеркнул рост кибернетических технологий в военном контексте. Хотя в то время кибертехнологии еще только зарождались, Демпси утверждал, что "кибертехнологии достигли того уровня, когда биты и байты могут быть столь же разрушительными, как пули и бомбы". Исходя из этих соображений, он заключил, что "наша родина уже не является тем убежищем, которым она была раньше".

Для понимания высказываний Демпси важны два момента. Во-первых, он оценил уязвимость в связи с активным конфликтом. Рассматривая будущую войну, он отметил, что если Соединенные Штаты "будут вовлечены в конфликт практически в любой точке земного шара, это, скорее всего, окажет определенное воздействие на родину". Эта связь между конфликтом за рубежом и уязвимостью внутри страны имеет решающее значение для понимания роли любой потенциальной атаки противника – летальной или нет. Во-вторых, эти комментарии появились на фоне борьбы за бюджет, которая разворачивалась не в пользу Министерства обороны. Таким образом, эта риторика об уязвимости вписывается в исторический нарратив о преувеличении угроз для обеспечения финансирования или усиления поддержки. Аналогичный аргумент можно привести и сегодня в отношении Китая, учитывая вывод войск США из Афганистана и ограниченную роль американских вооруженных сил на Ближнем Востоке. Однако постоянное и последовательное определение приоритетов министерства в отношении родины ставит под сомнение эти рассуждения, подчеркивая угрозу во времена как растущих, так и сокращающихся бюджетов.

Совсем недавно, в 2018 году, Стратегия национальной обороны усилила связь между нападением на США и активным конфликтом: "Во время конфликта необходимо предвидеть нападения на нашу критически важную оборонную, правительственную и экономическую инфраструктуру". В отличие от 2013 года, в это время Министерство обороны не сталкивалось с бюджетными ограничениями — совсем наоборот. Даже в то время, когда Пентагон противостоял Исламскому государству и готовился к подъему Китая, родина оставалась приоритетом, что вылилось в Стратегию национальной безопасности до 2022 года и Стратегию национальной обороны до 2022 года.

Убежище

В контексте обороны родины понятие убежища можно определить, изучив масштабы конфликта. Установленные границы – неформальные и формальные – играют важную роль в военных действиях. Пересечение этих границ может привести к эскалации войны, потере союзников, снижению общественной поддержки или другим подобным последствиям.

Для США есть три примера такого типа убежища:

• Во-первых, американские военные избегали проведения операций или нанесения ударов по материковому Китаю во время Корейской войны, опасаясь эскалации.
• Во-вторых, во время войны во Вьетнаме северовьетнамские боевики отступали в Лаос и Камбоджу, полагая, что Соединенные Штаты не смогут их преследовать. Хотя Соединенные Штаты проводили ограниченные трансграничные операции в Камбодже, эти действия вызвали критику со стороны американских избирателей и Конгресса. Примечательно, что эти действия в конечном итоге стали одним из факторов принятия Закона о военных полномочиях, который был "разработан для ограничения возможностей президента США инициировать или усиливать военные действия за рубежом".
• Третий пример – менее осязаемый, но более применимый к обороне родины, – это великая держава-убежище времен холодной войны. В то время как Соединенные Штаты и Советский Союз регулярно участвовали в международных акциях, часто направленных против интересов друг друга (например, вооружение афганцев в 1980-х годах), родина обоих государств была "под запретом" из-за страха ядерной эскалации. Это не означает, что угроза не существовала – вспомните Кубинский ракетный кризис, – подобная модель сдерживания сохранялась. Хотя холодная война закончилась, эта концепция убежища в значительной степени актуальна. Даже когда Соединенные Штаты открыто предоставляют Украине передовые системы вооружений для борьбы с Россией, президент Джо Байден заявил журналистам, что Соединенные Штаты "не собираются посылать в Украину ракетные системы, которые нанесут удар по России".

Что изменилось?

Итак, что же изменилось? Ответ кроется в растущей угрозе некинетических атак, подпитываемой технологической революцией и еще не проявившимися последствиями новых технологий, таких как кибернетика, искусственный интеллект и машинное обучение.

Кинетические атаки – это открытые действия, такие как военное вторжение или ракетные удары. Если сухопутное вторжение в Северную Америку представляется маловероятным, то ракетный удар является реальной угрозой на протяжении десятилетий. Тем не менее, распространение ракет дальнего радиуса действия еще не так далеко зашло, как утверждают некоторые эксперты. За исключением таких союзников, как Франция и Англия, только Россия и Китай обладают доказанной способностью поразить американскую территорию ракетой, запущенной со своей территории. Хотя Северная Корея, похоже, недавно присоединилась к этому списку, а такие страны, как Иран, стремятся сделать то же самое, список остается невероятно маленьким. Прогресс в технологии крылатых ракет, гиперзвуковой полет и различные платформы доставки усложняют ситуацию и увеличивают угрозу. Но хотя на эту возросшую угрозу следует обратить внимание, ее природа не нова. Военно-морские силы США занимают позиции против кораблей противника еще со времен холодной войны. ВВС США имеют долгую историю пресечения полетов любых иностранных самолетов, приближающихся к воздушному пространству США, что ограничивает возможности использования противником этих достижений ракетной технологии.

Более того, как заявило Министерство обороны в обзоре противоракетной обороны за 2022 год, "Соединенные Штаты будут продолжать полагаться на стратегическое сдерживание, подкрепленное безопасным, надежным и эффективным ядерным арсеналом", чтобы противостоять новым ракетным угрозам. Это было основой ракетной политики США с начала распространения этого оружия по всему миру. Теоретически, Соединенные Штаты были уязвимы для ракетной атаки в течение десятилетий, но с чрезвычайно высокой ценой для нападающей стороны. Следовательно, если только будущий конфликт не будет с одной из этих других держав с нападением на ее "убежище", маловероятно, что враждебная страна пойдет на эскалацию конфликта с кинетической атакой на территорию США. Армия пришла к аналогичному выводу в недавно опубликованном Полевом уставе, написав, что "хотя обычное нападение на американские силы, проводящие операции во время противостояния, маловероятно, с ростом предполагаемой опасности для их жизненно важных национальных интересов растет и вероятность того, что равный противник будет оспаривать проекцию военной силы США". Таким образом, статус-кво, который в целом установил взаимное сдерживание между великими и восходящими державами, остается неизменным, независимо от последних технологических достижений.

В то время как открытое нападение остается маловероятным, нападение со стороны негосударственного субъекта вполне возможно. Сюда входят операции, проводимые негосударственными субъектами, такими как террористические организации, преступные сообщества, и даже тайные действия другого государства, стремящегося избежать наказания. Хотя географическое положение США делает страну менее уязвимой, чем ее европейские коллеги, мало кто отнесет Соединенные Штаты к категории "убежища" от такого рода атак. Как показало 11 сентября, Соединенные Штаты уже давно утратили этот статус убежища. Но даже если технологический прогресс увеличит число таких атак, это не равносильно фундаментальному сдвигу, требующему переосмысления характера обороны страны.

Однако некинетические атаки – это совсем другое. Хотя биты и байты еще не доказали, что они могут нанести такой же ущерб, как пули и бомбы, некинетическое оружие уже продемонстрировало свою актуальность. От кибератаки STUXNET до использования Россией электронных средств ведения войны во время вторжения в Украину в 2014 году, они предвещают другой вид военных действий. Если, например, Соединенные Штаты окажутся в конфликте против Китая, Пекин может провести кибератаку, чтобы замедлить переброску американских сил из фортов в порт. Это не только нарушит военные операции США, но и будет стоить стране денег и доверия. Не менее важно и то, что этот некинетический подход может быть направлен на родину невоенным путем, воздействуя на американскую инфраструктуру. Предположим, что такая атака временно отключит электричество в крупном мегаполисе, остановит работу порта в критический момент, нарушит полеты в международном аэропорту или распространит ложные и опасные сообщения через многочисленные социальные сети. Это нанесет экономический ущерб стране, создаст хаос среди населения и посеет недоверие к правительству.

Еще одна проблема заключается в том, что эти некинетические средства обеспечивают возможность отрицания, как подчеркивается в Полевом уставе сухопутных войск США. Временами кибератака может остаться незамеченной или ее невероятно сложно идентифицировать. Более того, даже если виновник может быть идентифицирован, ответные действия могут потребовать от США убеждения союзников и общественности. Это, в свою очередь, может означать раскрытие секретных источников и методов, раскрытие которых нанесет ущерб Соединенным Штатам. И даже в этом случае виновник может возложить ответственность за действия на отдельного человека или преступный элемент, публично осудив произошедшее и отрицая причастность государства. В приведенном выше примере Китай может отрицать свою причастность и даже арестовать отдельных исполнителей, если они будут выявлены, чтобы улучшить свою международную репутацию. Таким образом, эти типы атак, в сочетании с отрицанием причастности на международном уровне, ставят крест на модели сдерживания статус-кво.

Вашингтон может многое сделать с помощью "дипломатии атрибуции", чтобы более убедительно угрожать возмездием за некинетические атаки. Но несмотря на это, нынешняя технологическая революция все равно позволит враждебным странам действовать против Соединенных Штатов без жертв и с меньшим потенциалом атрибуции. В условиях отсутствия "сплочения вокруг флага" после открытой атаки и политически чреватых дебатов об авторстве атаки, Соединенным Штатам будет трудно выполнить возмездие.

Заключение

Одним словом, действительно ли Соединенные Штаты утратили статус "убежища", зависит от типа нападения, о котором идет речь. Хотя такие страны, как Россия и Китай, могут атаковать Соединенные Штаты напрямую, вероятность того, что они сделают это сейчас, не выше, чем на протяжении десятилетий. Кроме того, хотя некоторые страны могут похвастаться своими возможностями нанесения дальних ударов, список стран, способных вторгнуться или нанести удар по американской родине, невелик, и в нем много союзников. Атаки со стороны негосударственных субъектов становятся все проще и потенциально все вероятнее, но в настоящее время, как и на протяжении многих поколений, просто не существует убежища от террористической/криминальной организации или спонсируемых государством тайных действий.

Тем не менее, риск спонсируемой государством, но отрицаемой некинетической атаки на родину в рамках более широкого конфликта растет. Армия США признала, что эта угроза "выходит за рамки прямого нападения на личный состав и технику подразделений", поскольку военные операции зависят "от различных взаимозависимых инфраструктур, большинство из которых ей не принадлежат и не управляются". Следовательно, такие действия влияют не только на сроки развертывания войск. В то время как некинетическая атака может резко замедлить военный ответ на кризис и разочаровать союзников и партнеров, которые полагаются на США, она также способна разрушить американский образ жизни. В этом контексте родина больше не является убежищем, и такое масштабное осознание может иметь стратегические последствия. Нарушая логистику армии, влияя на оборудование, которое отправляется за границу, или заставляя американские вооруженные силы "опаздывать к столу" в международном кризисе, противник может подорвать роль Америки в международной системе. В то же время, подобная атака, направленная на инфраструктуру США, может подорвать доверие населения к правительству, что легко усиливается с помощью тактики дезинформации и социальных сетей.

Родина должна оставаться приоритетом. Однако не существует новой брони или боеприпасов, которые могли бы смягчить некинетические атаки. Военные также не смогут предотвратить кибератаку, стратегически разместив свои силы по всей стране. В дальнейшем любая реструктуризация Министерства обороны или изменение акцентов должны быть связаны с оценкой угроз и решением проблем новой операционной среды. В одной из статей на этом сайте утверждалось, что "Соединенные Штаты могут разумно взять на себя некоторые дополнительные риски, чтобы противостоять нежелательному поведению противника в киберпространстве". Чтобы делать это эффективно, офицер армии по кибер-операциям недавно заявил, что Соединенные Штаты "должны утвердить границу киберпространства". Кроме того, создание резервных систем и инфраструктуры также может снизить уязвимость. Однако, в конечном счете, необходим иной подход, который позволит понять, какая именно форма убежища была утрачена. В обозримом будущем уязвимость проекции силы и некинетические атаки – это проблемы, не имеющие простых решений.

Об авторе

Бреннан Деверо – майор армии США, в настоящее время служит в качестве специалиста по планированию армии на севере. Он является армейским стратегом и ученым в области военного искусства, специализирующимся на ракетно-артиллерийской и ракетной войне. Прошел боевую службу в Ираке и на Африканском Роге, имеет три степени магистра в области обороны и специализируется в области военной адаптации и управления новыми технологиями.