Ядерный удар по Китаю: как Россия готовится к боевым действиям с Пекином

Пока президент России Владимир Путин и генеральный секретарь КНР Си Цзиньпин формировали "новую эпоху в отношениях" между двумя странами в 2014 году, Россия планировала возможность ядерной войны с Китаем. Недавно появившиеся российские документы раскрывают планы такой войны с Китаем в Сибири, включая потенциальные сценарии применения ядерного оружия против Китая.

Фокус перевел статью Джона Станко и Спенсера Уоррена о том, как Россия планирует войну с Китаем.

Планирование ядерной войны с Китаем кому-то в ретроспективе может показаться странным. В конце концов, это произошло всего за два года до того, как две страны увеличили число совместных военных учений в рамках более тесного сотрудничества в области обороны, и за восемь лет до того, как Пекин и Москва объявили, что их дружба "не имеет границ". Однако такие планы вполне соответствуют российскому восприятию угрозы и ядерной доктрине. Пекин и Москва — исторические соперники: геополитическая конкуренция между российским и китайским государствами началась еще в 17 веке. Советский Союз и Китайская Народная Республика вели пограничную войну в 1969 году, а Пекин впоследствии сотрудничал с Вашингтоном в ущерб Москве с 1972 года и до конца холодной войны. Представители российской внешнеполитической элиты продолжали воспринимать Китай как потенциальную угрозу и в 21 веке, о чем свидетельствуют эти военные планы.

Желание Москвы сохранить ядерный план действий против Китая соответствует ее стратегии. Россия имела значительное превосходство в конвенциональных вооружениях по сравнению с Китаем, особенно на Дальнем Востоке. Развертывание ядерного оружия средней дальности в Восточном военном округе России, где оно может достичь китайских военных целей, но не военных или политических целей в США или Европе, дало российским военным надежные возможности для противодействия китайскому вторжению. Нанесение ограниченного ядерного удара для быстрого разрушения китайского потенциала в попытке завершить войну на выгодных для России условиях соответствует российскому стратегическому мышлению об управлении эскалацией, которое ученые обычно изучают как часть российской стратегии в Европе.

В этой статье мы рассматриваем восприятие Россией китайской угрозы и стратегии ее нейтрализации. Наш анализ дает представление о малоизученных и недостаточно освещаемых элементах российской большой стратегии и внешней политики. Мы начнем с краткого, но подробного описания российско-китайского соперничества, включая его истоки на российском Дальнем Востоке и его перспективы. Затем мы опишем возможные российские ответы на гипотетическое китайское вторжение, объясняя, почему Россия захочет рассмотреть ядерный вариант, обсудим потенциал конвенциональных стратегических вариантов, которые обеспечивают российским военным альтернативный ответ, а затем увяжем эти соображения с более широкой российской ядерной доктриной.

Китайско-российское соперничество

Сегодня Россия и Китай характеризуют свое партнерство как "не имеющее границ". Однако нынешнее партнерство между Россией и Китаем является отходом от прошлых отношений. На протяжении веков эти две страны соперничали и даже ожесточенно враждовали. Это соперничество охватывает множество государств и различных типов режимов, включая Российскую империю, Советский Союз, Российскую Федерацию, несколько императорских династий Китая и современное партийное государство.

Китайско-российские отношения начались с военного конфликта из-за притоков в районах вокруг реки Амур, завершившегося сражениями у крепости Албазин в 1685–1686 годах и гибелью сотен бойцов с каждой стороны. Нерчинский договор 1689 года между Китаем династии Мин и Россией Романовых положил начало мирным отношениям, которые основывались главным образом на торговых правах и соглашениях, без того, что мы сегодня назвали бы официальным дипломатическим признанием. В официальных документах Мин русские посланники в Китае считались данническими миссиями в соответствии с китаецентричной трибутарной системой международных отношений, существовавшей в то время в Восточной Азии. Россия присоединила значительные территории Китая по Айгунскому (1858) и Пекинскому (1860) договорам в эпоху "века унижений", когда несколько западных имперских держав принуждали Китай к подписанию разгромных договоров.

Период более тесных связей между Китаем и Советским Союзом после Второй мировой войны постепенно сошел на нет из-за сочетания стратегических, идеологических и статусных факторов. К 1969 году китайско-советский раскол вылился в пограничную войну вдоль реки Уссури между Маньчжурией и российским Дальним Востоком. В конце концов китайцы встали на сторону США во время нескольких важных событий конца холодной войны, включая помощь американцам в поддержке моджахедов в Афганистане.

После окончания холодной войны отношения между Москвой и Пекином улучшились. Министр иностранных дел России Евгений Примаков считал Китай критически важным для создания коалиции против Соединенных Штатов. Взаимная заинтересованность в борьбе с терроризмом, разрешении пограничных споров в Центральной Азии и развитии многополярного мира привела к созданию в 2001 году Шанхайской организации сотрудничества. Однако, как и многие другие постсоветские межправительственные организации, это объединение на практике мало что давало своим членам.

Несмотря на растущие связи, китайско-российские отношения не были такими близкими, как сегодня. Давнее недоверие Москвы к политической и силовой элите времен холодной войны, исторические претензии на территории на Дальнем Востоке и конкурирующие интересы в Центральной Азии способствовали ее подозрительности по отношению к Пекину. Взаимное недоверие, в частности, представляло собой серьезное препятствие для углубления сотрудничества, и обе стороны активно пытались не допустить, чтобы подобные проблемы помешали нынешнему партнерству.

Формирование российско-китайского партнерства произошло в основном в 2010-х годах. Межличностные отношения Си и Путина и их общая заинтересованность в стабильности режима способствовали развитию партнерства после того, как Си стал генеральным секретарем, а Путин вернулся на пост президента России в 2012 году. Хотя еще в 2008 году Пекин отказался поддержать действия России в Осетии, когда большая часть западного мира подвергла Россию остракизму из-за Украины, с 2012 года Китай и Россия расширили сотрудничество, отчасти благодаря личному уважению Си к Путину. Западные санкции против России после аннексии Крыма в 2014 году привели к политическому и экономическому сближению России и Китая, что повторилось после полномасштабного вторжения России в Украину в 2022 году. Китайско-российское военное сотрудничество также расширилось после 2014 года, хотя в этом партнерстве отсутствуют многие передовые методы военного сотрудничества, применяемые Соединенными Штатами и их европейскими и азиатскими союзниками.

Возобновится ли соперничество?

Партнерство вряд ли продлится долго. Российские лидеры считали угрозу раскола между Россией и Китаем достаточной для планирования военных действий, даже когда отношения между государствами улучшились после окончания холодной войны. До начала нынешнего партнерства в российско-китайских отношениях существовало несколько точек, вызывавших напряженность. Эти же точки могут в конечном итоге привести к разрушению партнерства. В частности, опасения по поводу китайских планов на российском Дальнем Востоке, претензии на влияние в Центральной Азии и растущий интерес Китая к освоению Арктики могут разрушить дружеские отношения в мгновение ока.

Несколько факторов могут подорвать нынешнее стабильное равновесие на российском Дальнем Востоке. В этом регионе сосредоточена большая часть минеральных богатств России, и он является основой для существенного объема китайско-российской торговли, включая крупный трубопровод. Помимо возможности прямого китайского ирредентизма, связанного с попытками вернуть территории, утраченные в 19 веке, источником напряженности является постоянная иммиграция китайцев в регион.

Обеспокоенность по поводу китайских инвестиций и землевладения побудила жителей Иркутской области в 2018 году создать петицию с требованием запретить покупку земли вокруг озера Байкал китайскими инвесторами. Хотя официальная позиция российского правительства заключается в том, чтобы преуменьшать возможность конфликта с Китаем на Дальнем Востоке, этот малонаселенный регион был местом всех прошлых китайско-российских столкновений. Территориальная близость России и Китая в этом регионе, а также их схожая мощь и статус являются одними из факторов риска войны, которые выделяют исследователи международных отношений.

На западе Россия и Китай борются за влияние в Центральной Азии. Бывшие советские республики Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан стратегически важны для Москвы и Пекина. Обе стороны хотят получить доступ к энергетическим запасам региона и месторождениям полезных ископаемых. Регион также имеет большое значение для безопасности. Москва и Пекин опасаются, что региональные группировки, связанные с "Аль-Каидой" или "Исламским государством Ирака и Леванта", могут пополнить свои ряды за счет угнетенных мусульманских меньшинств в Китае и России.

За последние пару десятилетий Россия и Китай избежали наиболее острой конкуренции за влияние: Россия сосредоточилась на влиянии в сфере безопасности, а Китай — на экономическом влиянии. Однако будущие потребности в области экономики и безопасности могут разрушить такое распределение. Более того, некоторые называют Россию младшим партнером в региональных китайско-российских отношениях, что создает напряженность. Среди потенциальных причин войны, описанных в российских варгеймах, — конкуренция за природные ресурсы, экономические возможности и энергетические запасы в Центральной Азии.

Наконец, Китай наращивает инвестиции в развитие Арктики и увеличивает свое военное присутствие в регионе, жизненно важном для безопасности России. Хотя угроза противостояния в Арктике значительно ниже, чем потенциал конфликта на российском Дальнем Востоке и в Центральной Азии, она все же существует. Кроме того, мелкие разногласия по поводу Арктики могут привести к обострению более серьезных противоречий в других регионах.

Зачем использовать ядерное оружие?

Если отношения разрушатся и Россия и Китай выйдут на тропу войны, Россия будет иметь дело с неравенством в конвенциональных вооружениях, которое особенно ярко выражено вдоль китайско-российской сухопутной границы. Россия размещает большую часть своих вооруженных сил на Западе, где они могут выйти на фронт в Украине, отреагировать на возможную интервенцию или вторжение НАТО и справиться с угрозой со стороны сепаратистских группировок на Северном Кавказе.

Для Кремля применение ядерного оружия в боевых условиях является потенциальным уравнителем на Дальнем Востоке. Россия может усилить свою оборону, нанеся удар по скоплению китайских войск в Маньчжурии. Россия также может нанести удары по жизненно важным транспортным, коммуникационным и энергетическим узлам, чтобы ослабить боевой потенциал Китая или заставить его пойти на деэскалацию конфликта.

Возможности Китая по реагированию ограничены. Хотя Китай может иметь оружие меньшей дальности для нанесения ударов по стратегическим целям в Тихом океане, он не обладает ядерным оружием малой мощности, необходимым для нанесения ограниченного ядерного удара по России. Вместо этого он может попытаться нанести дальнейшие удары конвенциональным оружием против продолжающегося применения Россией ядерного оружия на поле боя или пойти на эскалацию, нанеся удар по России своими стратегическими ядерными силами. Последнее, скорее всего, вызовет стратегический ядерный ответ со стороны Москвы. Китайская стратегическая мысль предполагает, что наиболее вероятным ответом будет стратегический конвенциональный удар, поскольку китайская доктрина исторически избегает ограниченных ядерных ударов из-за убеждения, что контроль над эскалацией практически невозможен в ядерном конфликте. Однако за последнее десятилетие ядерная позиция и арсенал Китая претерпели значительные изменения. Такая ядерная сдержанность соответствовала китайской стратегии на момент проведения варгеймов, но китайская доктрина может измениться и стать более открытой для ограниченной ядерной войны.

Ограничения Китая могут сделать применение ядерного оружия на поле боя более вероятным. Российские лидеры знают о доминировании России при эскалации, ядерном превосходстве оружия низкой мощности и недостаточности конвенциональных вооружений. Такое сочетание будет стимулировать ограниченное применение ядерного оружия, поскольку Кремль может счесть его эффективным и необходимым.

Ограниченные удары и российская ядерная доктрина

Согласно статье в Financial Times, российские варгеймы учитывали потенциальное вторжение Китая на российский Дальний Восток. Эти варгеймы включали в себя китайские атаки на российском Дальнем Востоке и иногда китайские удары через территорию Казахстана по целям в Западной Сибири и на Урале. Даже в последних сценариях российские военные лидеры, по-видимому, ожидали, что основной целью Китая будет вторжение на российский Дальний Восток как акт империалистической экспансии для обеспечения жизненного пространства для растущего населения Китая, удовлетворения националистического ирредентизма или создания ресурсных колоний для подпитки перегревающейся китайской экономики. Третья цель особенно волновала российских стратегов: в некоторых военных играх речь шла о вторжении после того, как Россия отказала Китаю в просьбе предоставить энергоресурсы по большой скидке.

Когда на Дальнем Востоке России начались беспорядки, в сценариях варгеймов Китай отправлял подставных демонстрантов для столкновений с российской полицией, а затем диверсанты использовали хаос для нанесения ударов по важнейшим объектам инфраструктуры безопасности. В ходе последовавших за этим репрессий Китай обвинил Россию в геноциде этнических китайцев, проживающих на Дальнем Востоке, и увеличил развертывание оборонных сил вдоль границы, готовясь к более масштабному вторжению.

Авторы статьи в Financial Times отметили, что китайская тактика, использованная в этих сценариях, напоминает российскую тактику во время вторжения в Украину в 2014 году. Кроме того, опасения по поводу китайской экспансии отражают опыт России во время Второй мировой войны, когда нацистская Германия вторглась в Советский Союз в поисках Lebensraum — жизненного пространства для немцев, отнятого у славянского и еврейского населения Восточной Европы.

Хотя тактика и мотивы китайцев различались в различных сценариях, рассматриваемых российскими военными, большинство из них предполагали некий быстрый удар в Сибири или на Дальнем Востоке и угрозу более масштабного китайского вторжения. Россия рассматривала возможность применения ядерного оружия для предотвращения последующего нападения.

Ни в одной из известных российских ядерных доктрин не говорится, что Россия применит ядерное оружие, столкнувшись с вторжением условно превосходящего противника. Однако сохранение возможности применить ядерное оружие, если российские политические лидеры сочтут это стратегически выгодным, является важнейшим компонентом российской доктрины.

Декларируемая политика России гласит, что ядерное оружие является высшим гарантом суверенитета и территориальной целостности России. Российская стратегическая мысль в целом считает ядерное оружие потенциальным инструментом для победы над крупным вторжением, таким как вторжение из Китая, о котором говорится в просочившихся в прессу российских планах. В российских профессиональных военных журналах, где действующие и отставные российские офицеры, стратеги и сотрудники органов безопасности дискутируют по стратегическим вопросам, также обсуждается возможность применения ограниченных ядерных ударов, когда обычные силы противника представляют значительную угрозу территориальной целостности России или выживанию режима.

Если Россия решит применить ядерное оружие, основной целью ядерного удара будет сдержать китайское вторжение и, возможно, заставить Китай закончить войну на выгодных для России условиях. Военный потенциал Китая, включая войска, сосредоточенные в Маньчжурии, военно-морские силы и военно-воздушные силы являются вероятными целями. Уничтожение этих сил и средств уменьшит степень неравенства России в конвенциональных вооружениях и повысит вероятность того, что российские вооруженные силы одержат победу над китайским вторжением.

Другими целями могут стать важнейшие объекты китайской инфраструктуры вблизи зоны вторжения. Россия может использовать ограниченный ядерный удар для уничтожения важных транспортных сетей, складов оружия, энергоресурсов, систем связи или других объектов инфраструктуры, необходимых для успешного китайского вторжения.

Такое применение ограниченного ядерного удара соответствует российским стратегическим представлениям об управлении эскалацией. Некоторые эксперты и политики называют концепцию управления эскалацией "эскалация–деэскалация", хотя в научных кругах ведутся серьезные споры о точности и уместности этого термина.

Российские стратеги рассматривают быстрый ограниченный ядерный удар как потенциальный инструмент сдерживания эскалации путем снижения способности противника к наращиванию насилия и сдерживания вертикальной или горизонтальной эскалации посредством угрозы нанесения новых ударов. Российские лидеры считают такие удары по сдерживанию эскалации необходимыми для удержания конфликтов на уровне насилия, который слишком низок, чтобы угрожать суверенитету России, или для быстрого завершения войны на выгодных для России условиях.

Подобные стратегии рассматривались как потенциальный ответ России на войну с НАТО на Западе. У России есть несколько видов вооружений, которые она могла бы выбрать для выполнения этих задач, включая "Искандеры", размещенные у границ России, бомбардировщики с ядерными боеголовками в Сибири и на Дальнем Востоке или ядерное оружие морского базирования малой мощности, развернутое Тихоокеанским флотом в Охотском море.

Обычные высокоточные средства предоставляют России неядерную альтернативу для такого удара. В российском стратегическом мышлении есть серьезные соображения относительно применения высокоточных ударов по критически важным объектам инфраструктуры для отражения вражеского вторжения. Как ограниченное применение ядерного оружия, так и серия конвенциональных высокоточных ударов будут соответствовать российской доктрине. Окончательное решение о ядерном или конвенциональном ударе остается за политическим руководством России и его убеждениями относительно того, какой вариант дает наибольшие шансы на сохранение территориальной целостности России.

Заключение

Российские планы войны с Китаем соответствуют историческому восприятию Россией китайской угрозы. Хотя Пекин и Москва в настоящее время поддерживают тесное партнерство, китайско-российские отношения отмечены историей межгосударственного соперничества и периодическими войнами на их общей периферии. Россия и Китай могут сохранить это партнерство и в будущем, но это не гарантировано. Зоны потенциальной напряженности, включая Центральную Азию, российский Дальний Восток и Арктику, в любой момент могут сорвать нынешнее партнерство и возобновить соперничество между Китаем и Россией.

Применение ядерного оружия не гарантировано, но ограниченный ядерный удар России возможен, если возобновление китайско-российского соперничества перерастет в войну. Ограниченные ядерные удары по китайским вооруженным силам или критически важным объектам инфраструктуры будут соответствовать российским представлениям об управлении эскалацией.

Нанесение ядерного удара будет сопряжено со значительными рисками для России. Российские лидеры могут неправильно рассчитать эффективность удара или неверно оценить риск ядерного ответа со стороны Китая. Решение о применении ядерного оружия будет политическим. Российские лидеры взвесят ожидаемые риски и выгоды от удара, а также риски и выгоды от неядерного ответа и выберут наилучший, по их мнению, вариант.

Об авторах

Джон С. Станко — докторант по политологии в Университете Индианы. В основном занимается анализом внешней политики высокоцентрализованных государств, уделяя особое внимание Евразии.

Спенсер А. Уоррен — научный сотрудник по вопросам технологий и безопасности в Институте глобальных конфликтов и сотрудничества Калифорнийского университета. Он получил степень доктора политологии в Университете Индианы в Блумингтоне.