Мир

Туман над Босфором. Как повлияет на политику Турции поражение Эрдогана на местных выборах

Потеря Анкары и Стамбула на местных выборах — проигрыш Эрдогана, но до заката его политической карьеры еще далеко

Партия — ничто, президент — все

Сам Эрдоган считал голосование 31 марта "решающим для страны" и партии, которую он учредил в 2001-м и которая год спустя победила на парламентских выборах. Более того, он даже называл эту кампанию референдумом о доверии к нему. При этом, по-видимому, осознавая, что в самой партии не осталось ни привлекательной программы, ни харизматичных кандидатов, он почти два месяца потратил на агитацию в пользу своей политической силы, невзирая на то, что по Конституции глава государства должен оставаться в этом смысле нейтральным. Однако ни ораторское искусство турецкого президента, ни его попытка сыграть на фобиях населения, обещая ему все кары небесные вплоть до распада страны, если волеизъявление народа окажется "неправильным", в полной мере ситуацию не спасли.

ПСP получила 44,3% голосов, а в альянсе с националистической "Партией национального движения" (так называемый "Союз народа") — 51,6%. Но эти цифры сами по себе несут не слишком много успокоения.

Во-первых, потому что крупнейшие города не без упорной борьбы, но все же отдали свои голоса оппозиционерам из другого альянса — "Союза нации", в который вошли центристы из "Народно-республиканской партии" и националисты из "Хорошей партии".

Во-вторых, политическая палитра тех, кто способен противостоять Эрдогану, расширилась до такой степени, что на ней обнаружились даже коммунисты. В Twitter можно найти полное энтузиазма видео: Мехмет Фатих Масоглу, первый мэр-коммунист, за которого проголосовали жители небольшого городка Тунджели в Восточной Анатолии, вместе с народом отмечает победу на выборах зажигательным турецким танцем.

Президент Турции считал голосование 31 марта "решающим для страны" и правящей партии. Более того, он даже называл эту кампанию референдумом о доверии к нему

В-третьих, сам результат выборов показал, сколь ущербной была стратегия, при которой партия до такой степени ассоциировалась с национальным лидером, что практически растворилась в его культе личности. Иными словами, чем больше Эрдогана было в ПСР, тем меньше ПСР было в политическом поле страны. Не сразу, но с некоторого момента. В чем-то эта ситуация напоминает российскую, где Путин и "Единая Россия" были связаны такой же пуповиной. До поры до времени это приносило успех. Именем вождя было резонно клясться в более-менее сытые годы. Когда же сезон экономических успехов по разным причинам заканчивается, партию начинают воспринимать как ведро для слива негатива. И российская, и турецкая истории — про это. Для исламистской Партии справедливости и развития самым весомым аргументом, почти два десятилетия кряду позволявшим ей оставаться на политическом Олимпе, был экономический подъем. Еще совсем недавно, в 2017-м, рост турецкой экономики составлял 7,4%. Это давало стабильный уровень поддержки в обществе. Ситуация стала меняться с августа минувшего года. Лира начала свое затяжное, хоть и не самое крутое пике. Проблемы во многих сегментах экономики обострились. Инфляция ударила по карманам граждан. Недовольство возросло. Власти решили канализировать его в удобном направлении: главным врагом объявили США. Это породило недолгий всплеск турецкого патриотизма, но не стало спасением для ПСР. Дело было не в Вашингтоне. По крайней мере, не только в нем.

Дело пастора боится?

В августе прошлого года правительственные СМИ Турции потратили немало времени на то, чтобы призвать граждан к бойкоту американской электроники и американской валюты. Все, что нужно было сделать, это отказаться от iPhone и прийти в обменный пункт, чтобы оставить там доллар, получив вместо него падающую лиру. Эрдоган убеждал нацию, что так можно победить в войне со своим давним союзником. Кадры с очередями в обменники перемежались с видео, на которых турки жгли зеленые купюры разного достоинства. Но в этом море рукотворного ажиотажа были и островки здравомыслия. Многие задавались вопросом: обменяли ли свои доллары крупные компании? Тем более что именно им власть предоставляла преференции по налогам, когда дело касалось строительства аэропортов, дорог и прочей инфраструктуры под эгидой государственных тендеров.

Но это была лишь одна сторона вопроса. Вторая требовала объяснения причин экономического кризиса.

Когда президент Дональд Трамп объявил о двукратном повышении пошлин на турецкие сталь и алюминий — с 25% до 50%, — турецкая лира тотчас потеряла в весе 14%. А суммарное ее падение с начала 2018-го составило более 40%. Триггером череды этих событий назвали пастора Эндрю Брансона, американского миссионера, с 1993 года проживающего в Измире и занимающегося делами скромной общины евангелистов. Именно он выступил яблоком раздора между Анкарой и Вашингтоном.

Читайте также: У Макрона есть план. Почему президент Франции хочет "Возрождения Европы", а его противники предлагают "Европу регионов"

Брансона арестовали три месяца спустя после неудачной попытки государственного переворота в 2016 году. Обвинили в том, что он якобы был членом вооруженной террористической организации и шпионом. А кроме того, принимал участие в планировании путча и поддерживал Рабочую партию Курдистана, запрещенную в стране. Ему грозило 35 лет тюремного заключения. Сам пастор, разумеется, все отрицал. Международные эксперты в один голос утверждали, что никаких доказательств, подтверждавших злой умысел Брансона, нет.

В 2017-м правительство США потребовало освободить Брансона. Эрдоган решил выжать из сомнительного лимона полезный для себя лимонад: он предложил обменять пастора на мусульманского проповедника Фетхуллаха Гюлена. Именно ему, с 1990-х живущему в Соединенных Штатах, президент Турции инкриминировал организацию попытки госпереворота. Предложение не прошло. Эрдоган сменил тактику и назвал другую фигуру для торгов — Хакана Атиллу, заместителя председателя турецкого государственного Halkbank. Его арестовали в США и дали относительно небольшой срок за то, что банк был задействован в хитрой схеме обхода санкций, наложенных Вашингтоном на Иран. При этом концы дела тянулись в высокие кабинеты Анкары, а сама Турция застыла в опасной близости от финансовой пропасти размером в $49 млрд — ровно такой штраф на нее могли наложить за прямое участие членов правительства в антисанкционных махинациях.

С обменом Атиллы тоже не задалось. Тогда Эрдоган заговорил с Трампом о новой "бартерной сделке". В Израиле по подозрению в связях с движением ХАМАС задержали гражданку Турции Эбру Озкан. Трамп посодействовал ее освобождению. И казалось, что все проблемы должны быть улажены. Однако ожидания Белого дома перечеркнул турецкий суд: он оставил пастора Брансона под домашним арестом. Терпение Вашингтона лопнуло.

Это подлило масла в огонь экономических неурядиц Анкары. Но сама причина этого "возгорания", по мнению аналитиков, не в американских санкциях. Например, президент мюнхенского Института экономических исследований Клеменс Фюст в разгар августовского противостояния двух держав констатировал: в Турции разразился "классический экономический и валютный кризис". И импортные пошлины, объявленные Трампом, лишь "капля, которая переполнила бочку".

Он взял Стамбул. Оппозиционер Экрем Имамоглу, ставший мэром финансовой и экономической столицы Турции, выступает перед прессой

Экономика Турции, по мнению экспертов, еще до противостояния с Соединенными Штатами была "экстремально перегрета", поэтому "инфляция вышла из-под контроля". А в условиях дефицита внешнеторгового баланса страна испытывает крайнюю нужду в постоянном притоке иностранного капитала. Но, чтобы этот процесс пребывал в рабочем состоянии, инфляцию требовалось унять.

Для этого Центробанку следовало бы радикально повысить базовую процентную ставку. Но это бы сделало непомерно дорогими кредиты. На подобный шаг Эрдоган в 2018-м уж точно пойти не мог — это был год президентских выборов, и ему нужен был лояльный избиратель. Примерно за месяц до прошлогоднего голосования турецкий президент, вопреки ожиданиям инвесторов и рекомендациям своих экономических советников, в интервью Bloomberg заявил, что ЦБ не должен самостоятельно принимать решения по процентной ставке. Это тут же обернулось восьмипроцентной потерей веса для турецкой лиры.

По-видимому, Эрдоган считал это меньшим злом, чем утрату имиджа "отца экономического чуда". До того как экономический кризис в значительной степени вступил в свои права, низкая кредитная ставка выглядела в глазах президента Турции чем-то вроде ключа к механизму вечного двигателя. При ней банки куда продуктивнее раздают кредиты гражданам. Это естественным образом конвертируется в более высокий уровень потребления, в горячечное оживление жилищного строительства, наконец, в голоса за действующую власть на выборах.

Однако с конца прошлого года эта схема перестала работать. Экономический подъем пошел на спад. В нынешнем году рост 2,6% — это потолок, который называется в самых оптимистических прогнозах. Уровень безработицы в стране — 11%, среди молодежи — еще выше. Примерно 3,5 млн человек не могут найти работу — это худший показатель за последнее десятилетие.

Кризис и инфляция так ударили по благосостоянию граждан, что власти сочли необходимым открыть в Стамбуле и Анкаре киоски, где малообеспеченные слои населения могли бы купить более дешевые, чем в магазинах и на базарах, овощи и фрукты. Но это посеяло лишь раздражение. Ограничения на покупку, не больше 3 кг овощей каждого вида в одни руки, и очереди, в которых нужно простоять несколько часов для получения заветного товара, — это вовсе не то, чего ждали столичные жители. Правительство же не в состоянии было субсидировать весь рынок базовых продуктов. А фермеры при возросших ценах на топливо и импортные удобрения не могли заморозить отпускные цены. На фоне этих проблем Эрдоган вновь впал в жесткую риторику, грозя "овощным террористам" точно так же, как прежде грозил "экономическим террористам" — тем, кто якобы распускал слухи о крахе турецкой банковской системы. Но вернуть доверие к власти, к правящей партии, эта риторика не помогла.

Читайте также: Летучие Голаны. Какой грандиозный план осуществляет Трамп в Израиле и Палестине

Общественный консенсус — сверху стабильность, снизу голос в поддержку — нарушился. Именно это и стало причиной нынешнего провала Партии справедливости и развития. Как выразился один аналитик: "Если это не закат ПСР, то очень похоже на закат". Но вот вопрос: является ли это предвестием схода с политической арены самого Эрдогана?

Закатное утро

Ибрагим Калын, пресс-секретарь президента Турции, по итогам выборов 31 марта написал в своем Twitter: "Некоторые снова разжигают историю про "начало конца для Эрдогана". Они никогда ничему не учатся и утешают себя, выдавая желаемое за действительное... Эрдоган имеет свой мандат до 2023 года. До этого срока никаких выборов не будет". Понятно, что "придворная" должность Калына иной реакции не предполагает. Однако об относительно устойчивой поствыборной позиции Эрдогана говорят наблюдатели и эксперты.

Например, обозреватель Турецкой службы BBC Ирем Кокер отмечает, что у Эрдогана есть еще больше четырех лет на посту президента. И, по ее мнению, он "должен использовать это время для перегруппировки сил и укрепления своих позиций". Мысли о том, что турецкий лидер умеет это делать в критических ситуациях, звучали еще в прошлом году, когда экономический кризис стал для страны реальностью. Один из авторов Московского центра Карнеги Тимур Ахметов, живущий в Анкаре, писал в августе 2018-го: "За 15 лет правления Эрдоган преодолел немало кризисов — вносил необходимые поправки в общий курс, но оставался у руля страны. Скорее всего, то же самое произойдет и сейчас. Турки настолько привыкли к своему лидеру, что уже не поверят, что кто-то, кроме Эрдогана, сможет вернуть в страну экономическую стабильность".

Сегодня положение дел, безусловно, изменилось. Оппозиция, которую до сих пор считали ни на что не способной, показала зубы и сама почувствовала, что Эрдогану можно противостоять. Тем не менее в этой ситуации важно, как воспринимают произошедшее сторонники турецкого президента. Может ли он по-прежнему рассчитывать на их поддержку? По словам Ахметова, мало кто из этой среды винит в случившемся Эрдогана. Неудачу больше "объясняют происками предателей в собственных рядах либо негативным влиянием экономического кризиса". Это означает, что в основной массе глава государства своих симпатиков сохранил. А с учетом того, что в его руках сконцентрированы колоссальные рычаги власти, слишком самонадеянно думать, будто он не задействует их для исправления ситуации.

Выпейте, согрейтесь! Накал страстей на избирательных участках для членов комиссий порой компенсировался заботой, благожелательностью и горячим чаем

И хотя Эрдоган пообещал извлечь уроки из выборного фиаско, вряд ли стоит ожидать, что это будут шаги экономического толка. Его слова о том, что он привержен экономической программе, которая не ставит под угрозу свободные рынки, сказанные в день выборов, не очень вяжутся с призывом к снижению процентных ставок, прозвучавшим накануне. Инвесторы опасаются, что потери Эрдогана на выборах приведут к тому, что он попытается "укрепить электоральную поддержку с помощью популистских мер, которые увеличивают риски для рынков", сказал Инан Демир, старший экономист по развивающимся рынкам из исследовательского института Nomura в Лондоне.

Вероятнее всего, именно так и произойдет. Но к этим мерам в попытке отыграться за поражение Эрдоган почти наверняка добавит другие — из могучего репрессивного арсенала.

Всего за три недели до выборов прокуратура объявила о подозрении в отношении Мансура Яваша. Уголовное дело против ставшего победителем гонки за кресло мэра Анкары пока не возбуждено. Но исключать такого поворота нельзя. Во время предыдущих местных выборов турецкий президент применил подобную тактику борьбы с оппозиционерами в 97 из 110 населенных пунктов на востоке и юго-востоке страны. 40 избранных мэров от прокурдской Партии демократии народов до сих пор находятся в заключении по обвинению в связях с Рабочей партией Курдистана. Надо ли уточнять, что на место неугодных градоначальников поставили угодных — от Партии справедливости и развития?

Сквозь призму этого "управленческого" опыта слова, сказанные Эрдоганом в день выборов о своих победивших оппонентах, звучат зловеще: "Люди, которые дают ложные обещания, продвигаются вперед. Мы увидим, как они будут править, мы продолжим наш путь с Божьей помощью, извлекая уроки из наших ошибок на этих выборах". В этом не слышно ни ноты компромисса, зато явно заметен решительный настрой на борьбу. Отступать авторитарный лидер не намерен. И возможности для сохранения власти у него есть. По крайней мере пока.